Изображая жертву отзывы о фильме

Средняя оценка:
2006. Россия. 95 минут.
Жанр: драма / комедия.

Режиссер: Кирилл Серебренников.
Сценарий Олег и Владимир Пресняковы (по своей пьесе),
оператор Сергей Мокрицкий.

В главных ролях: Юрий Чурсин, Виталий Хаев.
В ролях: Лия Ахеджакова, Анна Михалкова, Марина Голуб, Фёдор Добронравов, Марат Башаров, Максим Коновалов.

Алексей Нгоо: Рецензия на фильм "Изображая жертву"

Кирилл Серебрянников ну вот например мне известен тем, что ведёт по какому-то каналу программу "Другое кино", в которой то фильм Фассбиндера покажут, то фильм Бергмана — в общем единственный на телевидении островок, который заботится не только о деньгах, но и о культуре без которой как известно деньги — ничто. При этом в программе ленты не только тупо дают в эфир, но ещё и объясняют об чём они. Каждый раз угол взгляда предполагается вполне определённый — поверить всё психологией, разобрать склелетик Фрейда, Юнга или Выгодского по косточкам и сложить из них скелетик фильма. В общем очевидно, что интерес Кирилла лежит не в антпрологии или лингвистике, а в психологии. Поэтому вполне естественно, что для кинодебюта он взял столь психологичный материал.

Так уж странно получилось, что "Изображая жертву" я сначала увидел в театральном варианте. Учитывая, что к театру я испытываю только два чувства — непонимание и неприятие, странно, что за чорт меня дёрнул пойти на гастроли МХТ на сцене БДТ. Однако супротив нормального положения вещей спектакль мне понравился — внятностью изложения, висельным юмором, заковыристой сценографией. Плохо, когда в театре пытаются изобразить реальность, всё одно не получится — масштабы и возможности не те. Охотиться за реальностью — прерогатива кино. В театре хороши условности и гротеск, мишура и силиконовый блеск рампы. Всех театральных плюсов в постановке было навалом и сердце моё к кои-то веки не чувствовало себя одураченным.

В свете вышесказанного так и тянет признаться, что фильм оказался хуже театральной постановки, благо так оно и было. Потому что из него исчезла вся волшебная театральная сценография, которая синкопировала и соединяла действие и сцены рассыпались как волосы по плечам. Решённый в театре в виде намёков интерьер оказался в кино конкретизирован и это вторжение жизни в условность театрального кадра ещё более усугубило дискомфорт. С другой стороны, фильм позволил проявить внимание к деталям, позволил разглядеть актёров — нет худа без добра, ведь актёры в фильме засияли.

Фильм уложился в стезю, намеченную "Пылью", стезю нового российского кино. Не того российского кино, которое питается американщиной, поселившейся в наших душах, или того, которое пустоглазо глядит с глянцевых плакатов, а того, которое пробивается свету от корня Авербаха, например. После краткого многолетнего торжества боевиков, сериалов и плохого жанрового кино в стране стало возможным делать фильмы не только ради заработка, но и ради интереса к обычным людям, живущим в своих подчас гротескных мирках.

В фокусе "Изображая жертвы" находится как раз такой боец невидимого фронта, ведущий локальную войну с метафизикой. В его жизнь странным образом вплетена фабула "Гамлета" — отец умер, а мать собирается жениться на брате отца. После визита духа папы, в мальчика (30 лет) закрадываются подозрения. Впрочем, гамлетианская фабула тут скорее для красного словца. Потому что герой целиком и полностью поглощён идеей превращения себя в абсолютную жертву. После смерти отца, встав перед дилеммой — свыкнуться, забыть или помнить всегда, не отпускать щемящее чувство утраты, он выбирает второй путь и идёт по нему, понурый и мрачный, наводя своим иноческим инфантилизмом ужас на мать, которая наоборот хочет продолжать жить, а не превращать своё существование в бдение над склепом. Профессию он себе подыскивает подходящую — изображает жертвы на следственных экспериментах. Загоняет себя каким образом в замкнутый круг — жертва отцовской смерти дома, жертва чужих смертей — на работе. Эта упёртость в своём желании быть обиженным жизнью мальчиком находит продолжение и в быту: его жизнь намертво подчинена ритуалам — он никогда не снимает шапку, ест китайскими палочками (чтобы жизнь мёдом не казалась), боится воды, отличается крайней принципиальностью во взглядах.

Причина такого поведения очевидна — герой фильма чувствует себя обиженным отцом. Его ролевая модель, человек, который должен передать ему опыт поколений, научить жизни коварно отказался от исполнения обязанностей и умер. Расстроенный, малыш замыкается в своей обиде, как бы говоря миру — раз он не стал меня учить, сам я учиться не буду, буду назло ему вести жалкое существование, медленно загибаясь в пустоту. Ужасно то, что за собой он увлекает своих близких: мать и подругу, которая помимо прочего говорит замечательные слова, про то, что она перегорела ещё пять лет назад и если он её бросит то это будет абзац, потому что ей придётся в 35 лет начинать всё сначала, изображать интерес к людям и пр. — такой вот гимн женской доли. Не давая жить себе он всеми силами не даёт жить им, распространяя вокруг себя агностический круг жертвенности, сужая петлю страдания как шарф на горле.

Впрочем, этого ему оказывается мало. В один прекрасный день он травит дядю, мать и подругу ядовитой японской рыбой и таким образом ставит себя в позицию абсолютной жертвы, которая теперь будет страдать в десять раз больше. Блестящая развязка, совсем в духе "Гамлета", там если помните до финала тоже доживает один Горацио, который всё смотрел и запоминал чтобы в конце рассказать как было — такой вот лёгкой перестановкой мест в уравнении наш герой оказывается вовсе не Гамлетом. А кто же тогда Гамлет?

Помимо психологических штудий фильм полон социальной критики моего поколения — тех, кому сейчас 28-31. Так уж вышло что эти люди начинали расти при советской власти, их научили любить Ленина и ценить целину, а заканчивали расти уже в России девяностых годов, когда произошла резкая и координальная переоценка ценностей — и те кто были старше успели подстроиться, те кто младше — росли уже по новым лекалам. А эти. Проводя параллели с психологией можно сказать, что это поколение выросло без ролевой модели, потому что в момент, когда закладываются в ребёнке поведенческие и социальные стереотипы произошла Перестройка, начались тихие радости капитализма и в детско-юношеских мозгах не сформировалось какой-то конкретной системы ценностей, а произошли шизоидные подвижки и ребята выросли без царя в голове, не имея по сути никакой способности и желания жить. Капитан в блестящем исполнении Виталия Хаева корит нас за это нежелание, но что же поделать если мы как и герой фильма находимся в сладостном инфантильном самобичевании, которое никогда не закончится, потому что нет базиса на котором можно было бы выстроить здание психологического здоровья. Такое вот прекрасное поколение навсегда застрявшее в детстве. В возрасте, зафиксированном на 85-91 году. "Изображая жертву" вслед за "Пылью" продолжает выразительно демонстрировать чорную пустоту внутри представителей этого поколения и хочется только пожелать не упускать золотую жилу, потому что интересно — наука и всё такое.

Владимир Гордеев: Рецензия на фильм "Изображая жертву"

"Русское кино в жопе! Один Федя Бондарчук клевый. Поднатореет — и возьмет своего "Оскара", — глумливо заявляет в самом начале фильма главный герой Валя, как бы призывая зрителя не относиться к фильму "Изображая жертву" серьезно. Ну и действительно, перед нами комедия с полустертой приставкой "траги".

У Вали, неглупого, но инфантильного молодого человека лет 28, необычная профессия — он изображает жертву во время следственных экспериментов. Перед нами проходит вереница таких экспериментов. Преступники выглядят полными идиотами, особенно это касается утрированного образа хачика или придурка, по ничтожной причине убившего во время встречи выпускников своего соседа по парте — этого придурка играет Максим Коновалов, и тупое выражение на роже его персонажа словно пришло из "Бумера". У фильма прекрасная литературная основа, поэтому некоторые эпизоды блещут остроумием (например, когда Валя изображает жертву на подоконнике, Лиза, "мент с киноаппаратом", вспоминает, что дома не заклеены окна).

Но самый запоминающийся эпизод — пятиминутный матерный пассаж. Во время очередного эксперимента следователь срывается и набрасывается с кулаками на циничного и дебильного бандита, потом в порыве бессильной ярости материт всех окружающих, потом материт всё молодое поколение и, наконец, заканчивает сборной России по футболу, которая "наёбывает его уже 26 лет" и состоит из пидарасов, которым ничего не нужно, кроме того, "чтоб мелированная прическа ровно стояла". Этот эпизод запоминается не столько из-за трехэтажного мата, сколько из-за взрывной экспрессии эпизода, искренности и жизненности позиции следователя. Это кульминационная сцена, потому что сразу за ней следует невыразительный финал: Валя убивает свою бесцеремонную мать, ее недалекого сожителя и свою невесту. Причины такого поступка неясны, поскольку внутренний мир Вали скрыт от нас под коркой его цинизма. Известно только, что ему постоянно снились кошмары, в которых фигурировал его отец. Можно лишь предположить, что Вале надоело быть жертвой. Хладнокровность убийства сопряжена с рутинностью, в которую превратилась валина профессия, и этим Валя отличается от следователя, остро переживающего каждое дело. Но поскольку финал, вопреки ожиданиям, выглядит аболютно нетрагично, то режиссер как бы разделяет валину позицию. Вырисовывается забавная ситуация: матерное обвинение следователя, сделанное в предыдущей сцене, распространяется и на режиссера. Следователь обвиняет его в холодности, равнодушии и нежелании сопереживать судьбе не только своих персонажей, но и окончательно ебнувшегося, уже необъяснимого мира.

К описанию фильма »

Добавить рецензию.

• Все: 84
• Положительные:50
• Отрицательные:13
• Процент:74.7%
• Нейтральные:21

сортировать: по рейтингу по дате по имени пользователя

Удивилась, что на любимом КП благородная оценка у этого русского фильма и решила посмотреть. Долго теперь буду плеваться, так как послевкусие отвратительное

Иногда на экране даже проглядывали анимационные зарисовки, что могло бы хорошо смотреться в нормальном кино. Однако, на деле фильм этот представляет собой скучнейшую чернуху с тягомотным повествованием.

Перед нами недоГамлет, у которого, якобы ‘горе от ума’ и большие переживания по поводу смерти отца и жизни в целом. На деле же это обычный бездельник без целей в жизни. Он ничего не умеет и не стремиться ничего делать. Видимо, паренёк считает себя крайне особенным, раз корчит рожи и разыгрывает глупые сценки. Смотрится герой жалко, думаешь, не дааай бог пустить такого паразита в свою жизнь.

Матери не даёт построить своё женское счастье, девушке ‘мозги пудрит’, в своём взрослом возрасте живёт с мамой. Да уж, девчонки, берегитесь таких лодырей.

На фоне жизни этого ‘светила’ вполне себе обычные, одинокие или женатые, странные и не очень люди со своими историями и жизнями. Так вот, наблюдать за ними гораздо интереснее, чем за Валей. Наверное, это первый в моей жизни фильм, где второстепенные персонажи намного больше притягивают.

Фон, как и в любой чернухе, серый город, социальные проблемы и бытовуха. Спасибо, что есть фильм, показывающий, как человеком точно не надо быть

Серебрянников – феномен российского кино. Его картины – это настоящий вызов обществу. Вот и фильм ‘Изображая жертву’ с силой надавил на больное, выставив на всеобщее обозрение достоверный портрет нашего поколения – тунеядцев без единой мысли в голове, трусов и лицемеров. А главное, все изображают жертву: и следователь, и девушка-оператор, и тупые убийцы. Только главный герой жертву не изображает, Валя – жертва сам.

Сам сюжет только кажется поочередным рассказом о трёх убийцах. На деле, эти убийства раскрывают Валю и его отношение к миру. Он постепенно сходит с ума от смерти отца. Его тяготит бессмысленность всеобщего существования, но Валя не борется с ней, а сдаётся в её объятия. Такой неоднозначный, в чём-то смешной, но и жутковатый главный герой сразу мне полюбился. И его окружение не подкачало, все вокруг – тоже страшные и нелепые. Отлично сыграный актёрский состав, мизансцены, хорошие диалоги, атмосфера.

Фильм заставляет не просто задуматься, но ещё и ужаснуться той действительности, в которой мы живём и тому кошмару, в который попал Валя. Круговорот безумия.

Несмотря на то, что фильм снят за три копейки, он на голову выше всего дорого кино, что у нас производят. ‘Изображая жертву’ – гениально настолько, что думаю, останется после нашего поколения.

Сказ про мальчика Валька у которого не снималась кепка

Непростой, конечно фильм. Хотя, фильм ли? К сожалению я так и не смог уловить единого сюжета, кроме разрозненных эпизодов, связанных между собой одними и теми же героями. Часть эпизодов – работа на месте преступлений. А часть – домашняя бытовуха. И весь этот набор эпизодов закручен вокруг одного мальчика (хотя и не мальчика давно, а великовозрастного дитяти) у которого по какой-то причине не снимается кепка. Вообще не снимается. От слова «совсем». Он фигурирует в одной и той же кепке и на работе, и за праздничным столом и в бассейне и в спальне. Везде. Не знаю, какой глубинный смысл заложил Кирилл Серебрянников в этот образ, но выглядит сие, по меньшей мере, негигиенично. Тем более видно, что кепка уже не новая, а волосы под нею – не мытые. Впрочем сей прикид имеет логическое развитие, когда в финале перед нами предстают уже несколько типусов в аналогичных кепках (надеюсь, это не спойлер). Но, как говориться, не кепкой единой! Не снимается, и ладно. Может травма какая… но, засада в том, что сей главный герой (у него есть имя: Валентин) по жизни, человек не слишком адекватный. Если не сказать грубее: шизоид. Во всяком случае у меня осталось именно такое впечатление от его бесконечных кривляний, резких перепадов настроения и неадекватных фраз. По сути, за весь фильм, ни одного нормального изречения он так и не произнёс. А их было немало изречений этих. Взять хотя бы его полный абсурда речитатив, который Валёк выдал на вполне будничную просьбу мамы, сходить за хлебом. После чего маме не оставалось ничего более, как устало произнести: «Ладно, посидим без хлеба». На протяжении всего фильма была искренняя надежда, что герой, вроде как должен набраться ума разума. Но, увы, прозрения не получилось.

Я, конечно, понимаю стремление режиссёров и сценаристов закручивать историю вокруг молодых людей, бросающих вызов обществу и системе. Очень много удачных и гениальных фильмов создано на эту тему. Но Валёк, ухитрился степенью своего маразма переплюнуть всех героев вместе взятых. Прежде всего мне так и осталась непонятной мотивация его поступков. Он по какой-то причине ненавидит всех: и свою мать и свою девушку (странно, что она у него вообще есть), и отчима. Да, похоже, что и коллеги у него особым снисхождением не пользуются. Точнее, прямой ненависти в его поведении нет. Но есть постоянный стёб, зачастую очень грубый.

Возможно, у Валька действительно имеет место психическое отклонение. Но при этом он, каким-то чудом допущен к оперативной работе в следственном комитете. Хоть и выполняет там функцию манекена, но всё-таки перед ним предстают реальные преступники, которые рассказывают сведения из разряда «Совершенно секретно». Тайна следствия, иначе говоря. А на такую работу потенциальных пациентов психушки не берут точно. В милиции всегда имел место быть строгий подход к отбору кадров. А на оперативную и следственную работу – тем паче. Так что противоречие здесь закралось у режиссёра и сценаристов. Сильное противоречие!

В целом рутина и чернуха всех этих построзыскных мероприятий в фильме показана очень наглядно. Протокольная суть «следственного эксперимента», когда вина уже очевидна (и при чём этот момент указан даже в аннотации к фильму), но который положено провести – весьма хорошая сатира над нашим обществом. И нелепость совершённых преступлений вносит свой колорит в происходящее. При чём показаны сплошь последствия убийств, то есть – тяжких преступлений. А выглядит это всё, как мытьё полов в казарме. Поэтому нервный срыв следователя был вполне ожидаем. Такое рано или поздно должно было произойти с толковым специалистом старой закалки. Так что, не смотря на изобилие мата в данной сцене – я считаю её очень удачной и правдоподобной.

И эпизодические персонажи тоже хорошо дополняют абсурдность ситуаций. Что в кафе, что в бассейне. Ну а ряженная кукла в исполнении Лии Ахеджаковой – вообще шикарная находка. Хотя её, как персонажа, могло быть и меньше. Достаточно нескольких появлений в кадре, и всё уже стало понятно. Но когда она потянулась к микрофону и стала петь… тут уже случился явный перекос. Слишком много её в этой сцене. Но это – частности.

Так что из-за сцен рутинных следственных экспериментов. Фильм стоит посмотреть. Они воссозданы очень талантливо. А вот быт главного героя – напротив, вызывает полное отторжение. Благодаря ему и общее впечатление от фильма смазывается. Потому что, когда главный герой неприятен, то и весь сюжет покрывается налётом зловонной слизи. Ну а финал окончательно спустил всё окружение Валька в канализацию. Да, собственно, и сам он туда же полетел. Финал вообще выглядит, как вырезанный и прилепленный искусственно из какого-то другого сюжета. Столь он нелогичен и мерзок.

А вообще, у Кирилла Серебренникова хорошо получается создавать главных героев, вызывающих отвращение. Достойное продолжение Валька появилось спустя 10 лет в новом фильме Серебренникова «Ученик». Правда, там бессвязные маразмы упорядочились в цитаты из библии, но поведение нового персонажа осталось один в один. Но это уже совсем другая история.

Когда я решила посмотреть «Изображая жертву» Кирилла Серебренникова, я, по старой привычке, проигнорировала трейлер и аннотацию. Знаю название и кто снял — этого достаточно. И вот название вызвало у меня стереотипные ассоциации: жертва – драма – любовь – несчастная, и все в этом роде. Так что я была очень рада избавиться в процессе просмотра от шаблонов, которые выстроились у меня в голове. И осознать, что сюжет фильма, снятого более десяти лет назад, как никогда актуален.

Итак, есть парень Валя — его все так и называют: Валя, — ему под 30 и он живет с мамой. Субтильный парниша, потерявший отца, фанат японской музыки, забавляется с взрослой девушкой, которая мечтает о семье.

Работа Вали — изображать жертву во время следственного эксперимента. То есть так: он делает то, что, по словам убийцы, делал убитый перед смертью. И так каждый день.

Он провокатор и любит безучастно наблюдать за чужими метаниями. Мало что его трогает, если не сказать, что он ничем не увлечен вовсе.

Он портрет поколения. Таких равнодушных и безучастных — пруд пруди.

Да и вообще почти все персонажи фильма — некий паноптикум из реальных, слегка лишь утрированных, характеров.

Есть вот сотрудница полиции, которая записывает следственный эксперимент на камеру и на камеру же порой красится и несет какой-то бытовой бред. У нее неопределенные отношения с коллегой, да и с собой тоже, пожалуй, неопределенные. У всех так, ну правда же?

Есть мама Вали. После смерти отца ей достается немало презрения от единственного сыночка — ведь она быстро нашла мужчину, который, вдобавок, совсем не был чужим для семьи. Так что бойкот от Вали, которому не хватает папы, то вяло фоном, то агрессивно присутствует в жизни старательной и понимающей мамы каждый день. Ей бы хотелось женить Валю в хорошие руки, чтобы больше не нервничать о семейных конфликтах и непристроенном инфанте. Все мамы об этом мечтают, что уж там.

Есть гражданский муж мамы Вали. Он не особо активно идет с парнем на контакт, но раз уж так надо — приходится. Не считаться с сыночком не получится: маме важно, чтобы все было как надо. На этом участие нового папы в жизни Вали заканчивается. Ну а кому оно надо-то, да?

Есть девушка Вали. Женщина даже. Любит его, спит с ним, ждет — может, все-таки позовет замуж. Только, кажется, Вале совсем плевать, кто рядом с ним, как ее зовут и чего она хочет. Он будто испытывает окружение на прочность. Но речь о даме. Видит, что парень не сильно заинтересован, знает, что ей уже почти поздно замуж. Но ничего не меняет. Классика, в общем-то. Все мы такие.

Боится она, видимо. Что никого не найдет или еще чего-то. А может, и не хочет менять вовсе. Ведь когда боишься, но очень хочется — всегда получается.

Пожалуй, не в этом случае.

Ну, и все герои в этом роде. Мы их знаем — они повсюду: соседи, коллеги, друзья, чувак в зеркале.

Есть, правда, один дядя, категорически не стереотипный. Честный такой дядя, очень переживающий. Хороший, в общем. Работу только не ту выбрал — расследования убийств. А убийства попадаются как на подбор: впору сценарии для черных комедий писать.

В какой-то момент дядя не выдерживает абсолютной неадекватности новоиспеченных преступников — и выдает философско-социальную тираду. Которая, в общем, является кульминацией.

Фильм не то чтобы имеет развитие сюжета, но зато имеет двойную кульминацию, а это очень занимательно.

Про первую все понятно: добрый честный переживающий дядя психанул — и выдал все, что думает, об отравленном неопределенностью поколении околопотребителей, которые не знают, чего хотят, думают только о себе, и откровенно страдают чепухой вместо того, чтобы сделать в жизни хоть что-то полезное. Можно даже не общественно полезное, а так, локально — семейно полезное, дружески полезное, а главное — осмысленное «хоть что-то». В целом, дядя прав, и к его словам даже, увы, нечего добавить. То есть, нельзя с ним не согласиться. А значит, дела обстоят довольно печально. И вопрос «чего вы вообще хотите?» повисает еще на несколько десятилетий вперед.

Тут еще стоит отвлечься на место, где произносится знаковая речь следователя. Японский ресторан, где нет ни намека на что-либо японское. За еду отвечают, как у нас в паназиатских заведениях принято, восточные парни без японских корней, пожилая хостес одета в кимоно и поет русский шансон, правда, соблюдая тематику, ну и готовить настоящие суши/роллы из полусырой рыбы там точно никто не умеет. Еще один убийственный пример поколеняеского равнодушия: владелец зацепил модное веяние и открыл японский ресторан, не задумываясь ни на секунду, насколько пошлое и неприятное заведение у него получилось.

Вторая кульминация касается Вали и тех, кого он собирательно олицетворяет. Отстраненно наблюдая за людьми и событиями, с любопытством играя чувствами окружающих, он в конце концов добирается в своем исследовании мира до точки невозврата. Полного — и для самого Вали, и для остальных персонажей.

И вроде как развязка вполне логична, а все-таки ее не ожидаешь.

Пожалуй, если вовремя не уловить в обществе или отдельных его членах странные черты, подозрительное поведение или асоциальное настроение, может случится непредвиденное.

С другой стороны — а кто, как и почему может решать, что вот этот отдельный чувак странный или как-то не так себя ведет?

Избыток внимания чреват — так же, как и недостаток наблюдательности.

Рецензия «Афиши» на фильм

Роман Волобуев

«Русское кино в жопе, русское кино в жопе, только Федя Бондарчук крутой», — бубнит из квадратика посреди черного экрана некто Валя (Чурсин), пренеприятный юноша тридцати лет в майке South Park и напяленной на немытую голову бейсболке. «Зачем «жопу» сказал? — сокрушается держащая видеокамеру милицейская прапорщица (Михалкова). — Теперь стирать все, ох».

Кинодебют театрального режиссера Серебренникова открывается сценой, подтверждающей распространенное дилетантское мнение, что новая русская драматургия — это злободневный социальный комментарий плюс слово «жопа». Не исключено, что так и задумано, — как самопрезентация для тех, кто давно не был в театре и не знает, с кем предстоит иметь дело.

Исходник «Жертвы» — пьеса братьев Пресняковых, которую Серебренников пару лет назад поставил на сцене — c большим, как говорят, успехом. Герой, упомянутый Валя, ввиду отсутствия жизненных перспектив, талантов и воли работает муляжом жертвы на милицейских следственных экспериментах; работает умышленно бездарно, несмешно юродствуя над чужими судьбами, финалы которых ему поручают инсценировать. Его собственная жизнь тем временем тихонько ложится в канву другой популярной пьесы — с квелой Офелией, Гертрудой, потчующей его винегретами, дядей Клавдием, имеющим виды на его жилплощадь, и сизым призраком отца, приносящим на подошвах талый снег с улицы.

Если мне все правильно объяснили про современный русский театр, то любовь или нелюбовь к серебренниковским постановкам — вопрос скорее культурной ориентации, чем чего-то еще; то же относится и к «самым востребованным после Чехова» драматургам Пресняковым. Если я все верно понял, у них там, как в фильмах Джорджа Ромеро, людям многое прощают только за то, что они живые, теплокровные; за то, что люди, в конце концов. В кино на одном наличии пульса выехать по объективным причинам сложнее, так что Серебренникову сам бог велел сейчас навернуться; были, каюсь, и прибаутки на этот счет заготовлены — но не пригодились.

В драматургическом смысле «Жертва» как паровоз: разгоняется трудно, но потом уже летит так, что только держись, вплоть до положенного в финале взрыва парового котла — его роль выполняет выход под занавес Л.М.Ахеджаковой, совмещенный с монологом капитана милиции (Хаев) о равнодушии. Серебренников, конечно, компиляторствует, но делает это как-то занятно: удивительно, скажем, за спиной у тени отца Гамлета обнаружить вдруг ушастую тень «Донни Дарко». Еще он манерничает со светом и ракурсами (так, наверно, положено театральному человеку, дорвавшемуся до камеры), и фильм его в итоге не слишком приятный на вид, но этой своей неприятностью и завораживающий, как та лужа, натекшая на паркет с раскисших ботинок привидения.

Остающееся от «Жертвы» ощущение внутреннего дискомфорта, пресловутого фонтриеровского камешка в ботинке, на самом деле не объяснить ни рассказанной историей (на нее, мягко говоря, плевать), ни хваленой пресняковской приметчивостью до архетипов русского бреда. Дело, видимо, в том, что для Серебренникова весь этот золотушный псевдогамлетовский расклад — вещь предельно конкретная; что пресловутый Валя, этот принц мудацкий, лезущий японскими палочками в мамин винегрет, — это и есть Серебренников, Пресняковы, да любой другой относительно молодой русский художник, дежурно бунтующий на коммунальной кухне и если у кого вызывающий искреннюю симпатию, то у добрых прапорщиц (на днях буквально слышал, как очень тепло относящаяся к Серебренникову девушка-театровед, совершенно как героиня Михалковой, с той же нежной укоризной в голосе, сетовала на открывающий монолог картины: «Ладно «жопа», но зачем же он Федю так?»). Такая немножко противоестественная культурная ситуация сложилась: с одной стороны — вековечный винегрет, а с другой — эскадрон принцев, что-то из себя изображающих (ключевое в этой истории слово не даром в название вынесено). Интересней всего, что в данном раскладе к винегрету испытываешь в сто раз больше симпатии, чем к Гамлету. И это — тут Серебренников совершенно прав — есть одна из главных проблем текущего момента.

• По дате
• По рейтингу пользователя
• По рейтингу рецензии

сергей коновалов

Нагловатый юнец с психическими проблемами, не лишённый, впрочем, актёрских способностей, валяет дурака вместе с целым отделением милиции, изображая жертв различных бытовых преступлений (по крайней мере, видно, что милиция недалека от народа). Театр абсурда включает в себя поедание под советскую песню винегрета и картошки с грибами при помощи японских палочек, поедание белоснежнонежных сасими немытыми капитанскими руками и т.п. В обличении российской действительности участвуют актёр Театра Сатиры Фёдор Добронравов (папа и дядя), Лия Ахеджакова (поддатая женщина в кимоно) и др.замечательные актёры. Всем им – мои плодисменты!

Жертва, как мы знаем, в итоге становится палачом. Но это не так важно. Важно то, что в наших псевдояпонских ресторанах до сих пор приносят вместо саке подогретую водку.

hasisin

Скачал я полные метры Кирилла Серебренникова, который снял замечательный сериал "Дневник убийцы". И остался тотально разочарован. Изображая жертву элементарно не смог досмотреть. Главному герою просто непрерывно хочется уебать.
Культовая сцена "матерный монолог мента", на мой взгляд, при всей своей экспрессивности плохо написана, плохо сыграна и плохо снята – примерно в таком порядке.

Наверное, единственный способ получить определенного рода удовольствие от этого фильма – не читать предварительно никаких рецензий на него (там половина сюжетных трюков как обычно подлым образом пересказывается), не ходить на сам спектакль и вообще не ждать от просмотра чего-то сверхъестественного.
Вот тогда-то и есть шанс полностью насладиться всеми милыми «эпатажными» штучками, которые приготовил для потехи публики модный режиссер. Тут вам и бытовушный ремикс на Гамлета в стиле а-ля "Курьер" или, там, "Маленькая Вера", и Башаров, произносящий на фоне распахнутой туалетной кабинки «пукнула» и «пописять», и дочка Михалкова в образе чувственной милиционерши с видеокамерой, и мужские члены в достаточном количестве (включая член главного героя).

Поморщились? Ухмыльнулись? А там еще наезды на кавказцев, беременные женщины в купальниках, групповое отравление, шоумен Фомин, изображающий интеллигента… Ну и конечно главное фуагра – Народная артистка России Лия Ахеджакова, разряженая в кимоно, минут десять выслушивающая длинный матерный монолог в исполнении артиста Хаева, и в конце-таки сама произносящая слово Х**! С почином Вас!

Ну чем не модное новорусское, точнее новомосковское развлекалово c претензией на интеллектуальность? Рассуждения о социально-культурной значимости фильма оставлю критикам – это их хлеб. Вот только если бы не гениальность Лии Меджидовны, окончательно пригвоздившей на этом фильме табличку «трэш», чувство восторженного недоумения сменилось бы пожалуй потом стыдливым разочарованием, от понимания того, что тебя просто взяли и при всех обложили матом.

Евграф Борезов

Я довольно скептически отношусь к современному российскому кинематографу, особенно к разного рода “высокобюджетным блокбастерам”, названия которых даже не хочется лишний раз вспоминать. По этой причине я не ожидал никаких откровений и от фильма “Изображая жертву”. Каково же было моё удивление, когда я посмотрел внятный и какой-то очень адекватный фильм Кирилла Серебренникова – того самого Серебренникова, который уже заслужил признание в качестве театрального режиссёра, но всё же театр – не кино, а something completely different.

Настоящий художник (в широком смысле) отличается от ненастоящего, пожалуй, наличием чувства времени, и этого у Серебренникова не отнять. Отрадно, что на просторах нашей (Р,р)одины всё-таки снимают кино.

Олег Подковыров

Вообще-то “Изображая жертву” – это спектакль, поставленный Кириллом Серебренниковым по пьесе братьев Пресняковых, уже второй сезон идущий на сцене МХТ. И вот спустя два года Серебренников решил перенести свое детище на экран.
Отрадно, все-таки, что в наше время повального копирования Голливуда, есть такие авторы как Серебренников. Не спешащие доказывать всем, что и мы умеем снимать блокбастеры с многомиллионным бюджетом, не гонящиеся за длинным рублем (или хотя бы делающие это не столь явно), а снимающие умные фильмы про жизнь. И пусть представлено это в шутовской форме, но это уже издержки времени. Смех сквозь слезы, над поколением молодых еще людей, не умеющих и не хотящих жить по-взрослому, отвечать за свои поступки, предпочитающих “играть в жизнь”.
Ценность данного произведения, прежде всего в точном отображении этого самого поколения. Публика у нас уже отвыкла от умного молодежного кино. Все эти подражания “Американскому пирогу” привели к тому, что уровень интеллекта героев многих картин стремительно снижается к нулю. От этого страдает, в первую очередь, зритель, смотря на тупых озабоченных подростков, он, в конце концов, рискует вообще разучиться думать. А тогда не над чем будет даже смеяться.
А ведь эти 25-30 летние наши сограждане еще не совсем потерянны. Их бы направить в нужное русло и еще, быть может, все обойдется. Конечно, они заигрались, им бы давно пора семью да детей, а ведь так хочется еще куражиться и пулять из пистолетов.
Играть в жизнь гораздо проще и интереснее, чем жить играя. Вот и получается какой-то сплошной фарс. “Черная комедия”, по выражению режиссера. Страшные, вроде бы, моменты – убийства, смерть – все неестественно просто, словно в компьютерной игре, никто не воспринимает это всерьез.
Главный персонаж Валя – типичный герой нашего времени – “закончил университет”, но вместо нормальной работы устраивается в милицию, исполняя роль жертвы на следственных экспериментах. Да и не нужна ему так называемая “нормальная работа”, его вполне устраивает кривляние перед камерой в руках милиционерши – Михалковой.
Личная жизнь – тоже игра. У каждого своя, по собственным правилам, но, тем не менее, игра. А если так, то в любой момент можно начать с начала. Проблема лишь в том, что когда действительно оказываешься за бортом жизни, то никаких перезагрузок не будет. В это сложно поверить, когда все вокруг убеждает в обратном, сложно измениться – привычка. И смотрит на этих тридцатилетних мальчиков и девочек старшее поколение и не понимает их.
“У меня в твоем возрасте уже дети были!” – говорит капитан милиции, обращаясь к Вале, – “вам же все пофигу, на все насрать!”.
Длинный монолог капитана, в великолепном исполнении Виталия Хаева, один из самых ярких эпизодов фильма. И не потому, что в нем присутствует огромное количество ненормативной лексики, а проще говоря, мата. Просто в этом тексте столько душевного возмущения, негодования и непонимания смысла жизни теперешней молодежи, которое проникает глубоко в самое сердце и заставляет задуматься об этом самом смысле жизни. И тогда приходит озарение – черт возьми, да ведь он прав!
Такой точный разбор духовных качеств конкретного поколения был последний раз представлен Кареном Шахназаровым в его фильме “Курьер”. Сравнение с этой картиной неизбежно, у них невероятное количество точек соприкосновения. Недаром Серебренников говорил, что именно ”Курьер” является одним из его вдохновителей. И тем приятнее сравнение с Шахназаровым, что “Изображая жертву” по силе духовного, эмоционального и интеллектуального посыла не уступает отечественной классике.
Здесь не идет речь о точном копировании, произведения подобного рода вряд ли заслуживают столь лесных слов. Но попытка перенести на экран всю пустоту 2000-х, как в свое время сделал Шахназаров, не потеряв при этом чувство стиля и не сбившись в сторону откровенного треша, дорогого стоит.
Не надо ожидать от “Изображая жертву” каких либо визуальных откровений. Это, прежде всего пьеса, смориться она с одной стороны вполне театрально, с другой – вполне кинематографично (эпизод с полетом ключей мог бы украсить любой боевик), а местами даже экспериментально.
Актерская игра не вызывает никаких нареканий, благо Серебренников в этом очень хорошо разбирается. На главную роль он пригласил Юрия Чурсина, бесподобно вжившегося в образ Вали. Внешность, манера разговаривать, невероятная естественность и жизненность, залог успеха молодого актера. Любопытно, что в театре эту роль исполняет совершенно другой актер.
Получается, что, несмотря на заявления главного героя, что “русское кино в жопе”, на деле это далеко не так. В таком случае, все мы получаем очередной шанс. Шанс на то, что, посмотрев фильм, следующее поколение сделает все, чтобы к нему не прилип ярлык “потерянное”.