«Голодные игры» — это завоевавшая популярность по всему миру кинотрилогия, основанная на романах Сьюзен Коллинс. История, получив огромную популярность, перевернула представление о том, какие проблемы и явления интересуют молодежь. Показательная ситуация, в которой подростки с разницей в 3-4 года предпочитают кино совершенно разных жанров. Так, предыдущая франшиза, получившая такой же молодежный резонанс, относится к жанрам романтики и фэнтези (всем известные «Сумерки»), а рассматриваемый нами фильм — это уже так называемая «подростковая антиутопия». Серьезные искусствоведы называют антиутопию, рассчитанную на юную аудиторию, «новой антиутопией», характеризуемой яркими индивидуальностями главных героев и упрощенным, очевидным метафоризмом.

Чтобы понять, в чем смысл фильма Голодные игры, коротко рассмотрим основные сюжетные моменты.

Для начала обратимся к структуре государственного устройства мира, в котором действуют главные герои. Государство состоит из столицы, в которую стекаются все ресурсы страны из двенадцати провинций, которые называются в фильме «дистриктами».

Каждая из провинций занимается своим видом производства. Наиболее близкие к столице, занимаются производством выгодным, относительно неплохо оплачиваемым, но чем дальше, тем невыносимее условия жизни.

Так, в последнем из дистриктов, в котором люди занимаются угольной промышленностью, дела обстоят хуже всего. Продовольствия не хватает, работа тяжелая и максимально опасная (Капитолий не выделяет достаточно средств на безопасность шахтеров). Свободы нет ни в одном из дистриктов, но те из них, что пользуются большей благосклонностью центра, меньше склонны к накоплению протестного потенциала. Так, на упрощенной модели антиутопии, показана капиталистическая модель общества.

Главная героиня живет в самой бедной из провинций. На ее плечах лежит забота о семье, поэтому девушка занимается незаконной охотой.

Ежегодно в каждом из поселений проходит ритуал отбора юноши и девушки, которые будут представлять свой дистрикт на так называемых «Голодных играх», в шоу с летальным исходом для всех участвующих молодых людей, кроме победителя (тот должен избавиться от всех соперников).

Жестокая игра, установленная Капитолием, является инструментом подавления бунтов, постоянным напоминанием о непобедимости власти столицы. Игры были созданы после бунта, в результате которого одна из провинций была стерта с лица земли.

Главная героиня, которую зовут Китнисс, становится участницей этих игр и собирается вернуться домой, чего бы ей это не стоило. Однако девушка не желает играть по жестоким правилам шоу, поэтому ведет себя зачастую непредсказуемо.

Объяснение фильма Голодные игры, его смысла, можно начать с семьи Китнисс. Мать, сама главная героиня и ее младшая сестра представляют собой три поколения и три вида мировосприятия.

Мать девушки находится в продолжительной депрессии, она олицетворяет старшее поколение, которое настолько угнетено сложившимся мироустройством, что уже не имеет сил на сопротивление, на попытки сделать жизнь лучше.

Сама девушка обладает сильным волевым характером, но она не склонна к эмпатии и ей трудно дается сопереживание. Этого можно не заметить при первом просмотре фильма, но Китнисс способна играть на романтических чувствах других к себе, чтобы добиться социальной справедливости, она может заглушить в себе жалость и сострадание, если от этого зависит ее будущее и будущее ее народа. Она типичный представитель поколения революционеров, то есть людей сильных и благородных, но совсем не добросердечных.

А вот представительница младшего поколения обладает и склонностью к героизму, и способностью к сопереживанию (девушка участвует в восстании, но занимается не непосредственно войной, а медициной, она пытается облегчить страдания людей). Она является единственным абсолютно положительным героем, но антиутопия не была бы антиутопией, если бы такие герои могли жить. Даже после победы над существующей властью, в мире нет места Примроуз, и она погибает.

Еще в фильме сильна политическая подоплека. Помимо уже оговоренной проблемы борьбы с капитализмом, есть еще одна болезненная проблема — невозможность глобальных изменений путем революционных потрясений (после победы над жестокой властью, ее место тут же занимает не менее жестокая представительница власти. Китнисс убивает ее, но метафора понятна — глобальные перемены сразу не реальны, «убивающий дракона становится драконом»).

Смысл концовки фильма Голодные игры следующий — победа в политической борьбе для большинства не является и личной победой. Китнисс разжигает борьбу, одерживает победу, но оказывается в конце трилогии в комфортном, но изгнании. У революционеров нет будущего после окончания революции. Так, подростковый фильм поднимает весьма недетские проблемы, волнующие современную молодежь.

10 лет назад вышел первый роман трилогии Сьюзен Коллинз про Китнисс Эвердин. Рассказываем, почему экранизация «Игр» изменила жанр антиутопии и фильмы young adult вообще.

Короля делает свита, франшизу — сборы. Так что после феноменального успеха первых «Голодных игр» в 2012 году мало кто сомневался, что young-adult-трилогию Сьюзен Коллинз ждет на экране самое радужное будущее. Кассовые сборы фильма Гэри Росса превзошли бюджет в девять раз. Тогда «Голодные игры» скромно возводили в ранг главного блокбастера последних лет. Но к заключительной части франшизы в 2015-м разговоры уже велись не о локальных успехах «Игр» в прокате, а о настоящем перевороте в молодежном кино, которая совершила Коллинз в кооперации со студией Lionsgate. Сегодня понятно, что трилогия о восстании Китнисс Эвердин была одним из главных событий десятилетия.

Удивительнее всего, конечно, была интернациональная популярность фантазии Коллинз про постапокалиптическое будущее, в котором зажравшиеся правители дезактивируют плебс с помощью кровавого реалити-шоу. Кино срезонировало везде — в Штатах, в Азии, в России.

Девушки обнаружили в образе 16-летней Китнисс (Дженнифер Лоуренс) новую, «такую же, как мы», и долго носили значки Сойки-пересмешницы на рюкзачках и джинсовках. Юноши философствовали о социальном неравенстве, экспансии государств-гегемонов и тлетворном влиянии зомбоящика. В 2014 году отличились студенты из Бангкока. Они гордо поднимали три пальца, обращая фирменный жест Китнисс своему премьер-министру (пожалуй, второй случай в современной истории после «„V“ значит Вендетта», когда политический протест одолжил символику у фильма).

А экономист Норина Герц даже придумала специальный термин в духе Пелевина — Generation K (то есть Китнисс), определив мальчиков и девочек 1995—2002 годов рождения как поколение, с недоверием воспринимающее абсолютно все государственные институции. Открыла Америку.

Так в чем же было новаторство франшизы? Какие тренды она ввела в моду, а какие только ловко подхватила?

Дети для революции

В пику популярным предшественникам — вампирским «Сумеркам» и сказочной поттериане — «Голодные игры», по сути, спустили молодежь с небес на землю, сумев завлечь жанром антиутопии. В фантастическую повестку дня неожиданно вернулись Оруэлл, Хаксли и Голдинг, к чьим великим романам Сьюзен Коллинз, конечно же, обратилась, заметно осовременив тоталитарный экшен и переведя его на понятный, местами грубоватый язык. Если другая знаменитая антиутопия — «Матрица» Вачовски — в начале 2000-х провозглашала: «Ложки нет», — то в «Голодных играх» ложка появилась, а временами даже могла больно дать по лбу. Социальный реализм был подзабыт кинофантастами, но во многом благодаря именно ему франшиза так полюбилась миллионам подростков. В кои-то веки с экрана говорили о волновавших их проблемах и откровенно атаковали общество — без полетов на метлах и томления по Паттинсону.

В сущности, безрадостное утопическое будущее «Голодных игр» твердо стояло на двух китах, с которыми и пришлось сразиться героине Лоуренс — на элитах, владеющих искусством насилия, и на массмедиа, владеющих искусством удовольствия. Обрамлялся этот коктейль красивой легендой, наизусть знакомой всем фанатам «Игр»: якобы на досуге писательница щелкала пультом и вдруг обнаружила, как символично кадры иракской войны перемежаются на телеэкране стерильными картинками из реалити-шоу.

Это вполне бодрийяровское сочетание ее крайне заинтриговало, а после оформилось в идею книги. Экранизация только четче расставила акценты. В процессе бойни, кстати, изобилующей весьма жесткими для PG-13 сценами, авторы франшизы между делом высветили целый ком актуальных проблем массмедиа: феномен пассивного соглядатая (сопереживающего, но безвольного болельщика у экрана), манипулятивность устроителей, установка телевидения на шаблонные схемы. Тут «Игры» близки к другой антиутопии — сериалу «Черное зеркало», создатели которого не только пристально отслеживают новые страхи цифрового общества, но и уверенно рулят трендами, самостоятельно формулируя повестку дискуссий об ужасах новой цифровой прозрачности.

Кое-что тут почерпнуто и из марксистской теории. Маркс видел пролетарскую революцию как естественное закономерное завершение эволюции капитализма, возможность, заложенную в систему самой ее скрытой логикой. Для Китнисс революция — тоже единственно возможный финал «Голодных игр», раскрытие их истинного смысла. Ведь подлая особенность сражения, которое ежегодно устраивает утомленный патриарх Панема Кориолан Сноу, заключается в том, что побеждает в итоге он один.

Условия Игр заведомо нечестные: взрослые детины вступают в бой с учениками начальных классов. Модераторы жульничают и меняют правила на ходу. А победитель — тот самый единственный выживший — получает такую психологическую оплеуху, что рискует навсегда проститься со своей личностью. Выходит, подлинная победа в Играх может быть только победой над их организатором.

Не сказать, впрочем, что заход Коллинз был таким уж новаторским. Уже после выхода первого фильма франшизы критики быстро припомнили создателям и «Смертельную гонку», и «Королевскую битву», и «Бегущего человека», и целый сонм предшественников. Вот только ни один из перечисленных фильмов не поднимал такой мощной волны подростковых антиутопий, как «Голодные игры».

Еще три всадника Апокалипсиса

Есть по меньшей мере три работы (две франшизы и один фильм), посягнувшие на лавры «Голодных игр», обратившиеся к той же самой аудитории и формату антиутопии. Все три появились в 2014 году. Каждая родилась из бестселлеров про постапокалипсис. И во всех авторы сделали ставку на светлую молодежь, которой поручается свергнуть обалдевших диктаторов.

Самая популярная — трилогия «Дивергент», снятая по дебютному роману Вероники Рот «Избранная». Сюжет ее разворачивается в обществе будущего, каждый член которого по достижении 16 лет должен вступить в одну из пяти фракций, пройдя хитроумный тест (шляпу, как в Хогвартсе, надевать уже не надо). Главная героиня, Беатрис (Шейлин Вудли), свой ЕГЭ заваливает. Все у нее смутно, как у Бродского: «рисовала тушью в блокноте, немножко пела», а потому неприкаянному подростку приходится противостоять системе, в которую она так отчаянно не вписывается.

Впрочем, если в «Играх» за ускоренным курсом бойца стоял целый ворох социальных и политических вопросов, то в «Дивергенте» углы были сглажены: Беатрис словно мечется между филфаком и мехматом, а подбрасываемые сценаристами препятствия — просто повод разобраться в себе.

Продолжила вектор на упрощение и, кстати говоря, сужение возрастной группы «Игр» франшиза «Бегущий в лабиринте», снятая никому не известным режиссером Уэсом Боллом (не путать с Уве Боллом). Ее предтеча — одноименный бестселлер Джеймса Дэшнера про подростков: целых 60 юных голов томятся в заточении у зловещей корпорации.

Визуальной фишкой истории послужил гигантский лабиринт, кишащий паукообразными тварями — попробуй выберись. И хотя в определенный момент эту казарму разбавляет юная особа, сюжетная коллизия франшизы про лабиринт больше отсылает к бессмертному(и гендерно однородному) роману Голдинга «Повелитель мух», чем к «Играм». Дай мальчикам заняться мироустройством, и они быстренько построят тоталитаризм. Жаль только, что во второй и третьей частях франшизы камерное (насколько это допустимо с точки зрения бокс-офиса) кино сбрасывает с себя и красивую критскую метафору, и всякие тонкие рефлексии Голдинга. Превратившись в отборных воинов, подростки примутся эффектно мочить спецназовцев и сильно дорожить дружбой.

Третий преемник киносерии — антиутопия «Посвященный» с Мэрил Стрип и Джеффом Бриджесом. Авторы ее даже не скрывали, что шанс запуститься получили именно благодаря успеху «Голодных игр» и «Дивергента», хотя идея фильма зрела годами. В основе этого сай-фая — роман «Дающий», который писательница Лоис Лоури издала еще в 1993-м (книжка даже попала в школьную программу американцев и канадцев). Тут описан дивный новый мир, в котором люди больше не воюют и не страдают, поскольку ничего не чувствуют и не помнят.

Сломать уклад отцов поручается юноше Джонасу ввиду его исключительности: иногда черно-белый мир (да-да, прямо как в «Плезантвиле» все того же Росса) вспыхивает в его мозгу яркими красками. Критики тут, отмечая мертвенность персонажей, обычно переходят на историческое значение детской книжки Лоури и задаются вопросом: кто тут вообще эпигон? Ведь роман Лоури появился задолго до книжек Коллинз и явно повлиял на них.

Теперь и без суперспособностей

Тем не менее ни вышеперечисленные экранизации, ни другие фильмы, которые обращаются к содержанию или форме «Голодных игр» («Рубиновая книга», «Сотня», «Академия вампиров» и другие), так и не получили бешеной славы предшественника. Интриговать — интриговали. Кассу — да, собирали. Но перевернуть с ног на голову жанр молодежной антиутопии им было слабо. Одним из ключевых факторов прорыва «Игр» оказывался даже не постапокалипсис и не перспективное юношество, а новаторский характер главной героини, ломавший привычные зрительские стереотипы и заставлявший ей сопереживать.

С самого начала Китнисс цепляла тем, что представала никак не фотомоделью с обложки глянцевого журнала, не хладнокровной Зеной в бронированном лифе и не Ларой Крофт с лоснящейся косой. Лоуренс воплотила в своем образе живую и смертную девушку — ни разу не избранную, зато с милыми щечками. Не обладая суперспособностями (кроме разве что меткости), она оказывалась лидером народного восстания как-то почти случайно. Не чтобы построить «прекрасный Панем будущего», а ради семьи и близких, которым грозила опасность. Всегда от кого-то зависела. Убивала врагов, но мучилась. Побеждала в Играх, но снова мучилась.

Самое поразительное, что в какой-то момент ассоциировать себя с ней стали не только девушки, посмотревшие эту историю экстремального взросления, но даже юноши. С одной стороны, из-за того, что слащавая любовная линия — пресловутый треугольник — в «Играх» никогда не выпячивалась и не била по глазам (все гормоны — вон). С другой — потому, что Китнисс пропорционально совмещала в себе как женские, так и мужские качества, о чем социологи однажды осторожно сказали как об экранной аномалии. А Коллинз вот ликовала: «Когда я только начинала писать, мне говорили: „Девочки будут идентифицировать себя с героями-мужчинами, но мальчики идентифицировать себя с героинями не станут никогда, и поэтому звезды мужского пола нам куда нужнее, чем женского“. „Голодные игры“ доказали, что все не так. Посыл был неправильным, это была просто сексистская чушь».

В результате уже к 2014 году подростковые фильмы просто наводнили «героини поневоле» — иногда с лидерскими задатками, а иногда серые мыши, которым еще предстояло неожиданно раскрыться и выполнить невыполнимое — восстать, вооружиться, победить или погибнуть, умереть, уснуть (Беатрис из «Дивергента», Кэйси из «Пятой волны» или другая Кейси из «Земли будущего»).

Визуальный фьюжн

Когда к анализу франшизы приступили дизайнеры, выяснилось, что в одном только визуальном решении «Голодных игр» авторы собрали в охапку сразу несколько исторических эпох, отмеченных кризисом и вопиющим социальным неравенством. Вымирающие дистрикты стонали о Великой депрессии — понурыми цветами, бедными деталями и одеждой, выдержанной в стиле 1930-х. Правящая элита, напротив, утопала в роскоши и пудре, прически богачей разрезали футуристические линии, а одежда горела от кричащих и безвкусных цветов. Гладиаторские бои в этом дизайнерском салате легко перемежались деталями времен Французской революции, приветами из Третьего рейха и адским телевизионным гламуром, в результате чего на экране вырастало общество не просто визуально сегрегированное — обреченное этой стилистической раздробленностью.

И хотя постмодернистский тренд на столкновение эпох в кадре не был в новинку, «Игры» достигли в нем известной высоты, не просто сочетая несочетаемое, но и заставив продуманный фьюжн работать на общий замысел франшизы. В дальнейшем дизайнерской эклектикой отметится еще не одна антиутопия — от «Мира Дикого Запада» до «Рассказа служанки», — но мало где этот инструмент будет применяться столь же эффективно.

Таким образом, франшиза отметилась на всех фронтах — от поп-философии до мейкапа — и до сих пор не теряет актуальности. Неважно, что Лоуренс теперь жгучая блондинка и рекламирует в наших дистриктах духи. Вчерашние мальчики и девочки по-прежнему выбирают между кредитным рабством и junk jobs. «Голодные игры» действительно вдохновили Generation K. Осталось только понять, на что еще, кроме поддержки Берни Сандерса в Штатах и оппозиции в Таиланде.

Ниже представлен список различий между романом «Голодные игры» от его экранизации.

В книге брошь с Сойкой-пересмешницей дарит Мадж Андерси в доме мэра. В фильме брошь с Сойкой-пересмешницей дарит Сальная Сэй на рынке. Мадж и её семья не показаны. В книге команду профи составляют трибуты из 1, 2 и 4 Дистриктов. В фильме команду профи составляют трибуты из 1 и 2 Дистриктов. В книге есть только одна сцена с участием президента Сноу, Парад, где он приветствует трибутов. Благодаря актёру Д. Сазерленду роль президента Сноу значительно расширена: по сути он становится вторым Главным героем, наравнее с Китнисс и Питом. Самые интересные сцены с участием президента и Сенеки Крэйна: Сноу раскрывает механизмы государственного управления в Панеме и роль в нём Голодных игр — диалог о надежде. В книге Пит запрещает Китнисс идти на «Пир» у Рога Изобилия. Тогда же Китнисс "соглашается" с ним и просто ложится возле него спать. На следующее утро, когда возле Рога Изобилия разложат необходимые вещи оставшимся учасникам игр, Хеймитч отправляет на парашюте транквилизатор, чтобы усыпить Пита. Сначала Китнисс не понимает, что отправил ей ментор, но затем вспоминает про средство, которым миссис Эвердин усыпляла больных, чтобы те не чувствовали боли. Китнисс охотиться и нарывает несколько ягод. Затем незаметно она даёт ягоды с транквилизатором Питу. Он не сразу замечает, что больно уж сладкие ягоды, а когда понимает, что затеяла Китнисс, было уже поздно. В фильме Пит также запрещает Китнисс идти туда, но она просто сбегает. В книге у Пита заражение крови. И в маленьком рюкзаке на Пире возле Рога Изобилия была вакцина. В фильме в рюкзаке находилась мазь от ожогов. В книге жители Двенадцатого дистрикта резко делятся по классовому признаку (бедные жители «Шлака» и состоятельные жители района торговцев), но и резко не похожи друг на друга чисто внешне: бедные шахтёры – смуглые брюнеты с серыми глазами, а богатые торговцы – голубоглазые блондины. В фильме эта резкое отличие в глаза не бросается, к тому же нет ни семьи мэра, ни семьи Мелларков, ни семьи Хоторнов. В книге присутствует отец Пита – мистер Мелларк, в юности влюбленный в мать Китнисс и есть история его очень добрых отношений с Китнисс и с Прим В фильме отца Пита нет и эта история практически не раскрыта. В книге описан порядок получения тессеров и почему имя Гейла было вписано 47 раз. В фильме тессеры не упоминаются. Только в вырезанной сцене Гейл говорит Китнисс. что его имя вписано 47 раз. В книге упоминается, что вся арена имеет множество камер, но без деталей В фильме показано, как Китнисс обноруживает камеру на дереве, где она сидит, позже она демонстративно (на камеры) отдаёт дань погибшей Руте, т.е. она прекрасно отдаёт себе отчёт, что весь Панем это видит и это может привести к массовым беспорядкам. В книге нет упоминаний, как выглядит флаг Панема

В фильме он показан — красный стяг с изображением золотого орла, который держит в лапах серые стрелы, крылья орла подняты. Орла окружает золотой венок по кругу

В книге жители 11 Дистрикта присылают Китнисс буханку хлеба. В фильме после смерти Руты жители 11 Дистрикта складывают пальцы рук в знак признательности Китнисс и начинают бунт. В книге не раскрыта история, как произошло измение регламента и теперь победить могли два человека В фильме это раскрыто подробно: бунт в Одиннадцатом дистрикте, разговор Хеймитча и Сенеки Крэйна: «Не убивайте её, она станет мученицей!», разговор Сноу и Сенеки, из которого выясняется, что это была идея Сенеки, а сам Сноу это не поддержал, но и не запретил. В книге Хеймитч появляется пьяный во время церемонии Жатвы и затем феерически падает со сцены В фильме Хеймитч появляется только в поезде. В книге всё повествование ведется только от лица Китнисс. В фильме показаны несколько линий — Китнисс, Хеймитч, Сенека Крэйн – Президент Сноу, жители 11 Дистрикта, персонал арены В книге поезд — cкоростной (200 миль в час), но классический железнодорожный транспорт. В фильме поезда используют магнитную левитацию. В книге известная по фильму сцена «Это красное дерево»!» более жестокая: взбешенный фразой Хеймитча Пит Мелларк впервые проявляет свою агрессию: метким ударом он выбивает стакан из руки ментора, последний бьёт Питу в челюсть (Пит потом ходит с синяком), а Китнисс ни слова говоря, едва не оставляет Хеймитча без пальцев. Эффи не присутствует вовсе. Затем Китнисс метает в стену нож. И уже затем Хеймитч констатирует, что ему достались два бойца. В фильме всё выглядит, что хамовито-ириничный Хеймитч тестирует своих трибутов и выясняет, кто на что способен, но без мордобития. В книге Китнисс неоднократно демонстрирует детальное знание, как работают Голодные игры. Пит с Китнисс с детства смотрели их по телевизору. Китнисс просто не в состоянии «сыграть» благожелательность, но ей активно помогают в этом Пит и Цинна В фильме Хеймитч растолковывает Китнисс, как работает принцип спонсорской помощи: «Ты должна им нравится!». Но советы ментора доходят до нее довольно туго. В книге профи также обгорели во время «огненного дождя», хотя и меньше чем Китнисс. Катон взбирается на дерево так далеко, что когда он падает, Китнисс думает, что он разбился насмерть, выше он залезть не мог не потому, что не умел лазать по деревьям, а потому что весил 80 кг, а Китнисс всего 40 кг и тонкая ветка подломилась под его весом. Решение прекратить преследования профи принимают потому, что они устали и хотят есть, поэтому они соглашаются с предложением Пита повременить до утра. В фильме профи полны сил, а Китнисс ранена, но когда они загоняют ее на дерево, особого желания её добить не испытывает даже Катон. Пит говорит, что «Сама слезет или помрёт от голода» и с ним никто не спорит, хотя ждать голодной смерти Китнисс можно пару недель. В книге интервью каждого трибута длится три минуты В фильме интервью длится пять минут В книге ночью дежурила Диадема, но в какой-то момент она заснула и тогда Китнисс сбросила гнездо ос-убийц. Пилила она очень тихо и очень боялась привлечь внимание профи внизу малейшим громким звуком. Пит не спал вовсе и от укусов ос-убийц он (вероятно) не пострадал В фильме профи ведут себя крайне беспечно и не осмотрительно. Они совершенно не боятся, что Китнисс слезет и удерёт или нападёт на них, пока они сладко спят. В книге (сцена подрыва припасов Китнисс) профи, уходя искать Руту и Китнисс, забирают с собой трибута Третьего дистрикта, т.е. припасы остаются вообще без охраны В фильме трибут от Третьего остаётся в качестве караульного Цеп забивает Мирту камнем, расколов ей череп, на котором остается вмятина. Цеп забивает Мирту до смерти, сломав ей шейные позвонки о Рог Изобилия. Цепа убивает Катон. Цепа убивают переродки. Пит тяжело ранен и в конце романа теряет часть ноги, затем её заменяют протезом.

Об этом вообще не упоминается.

Китнисс добивает изуродованного, но ещё живого Катона после того, как переродки уходят по его собственной просьбе. Китнисс убивает Катона, когда он падает с Рога Изобилия и становится целью переродков, чтобы облегчить его страдания. Переродки созданы по образу и подобию погибших ранее трибутов для нагнетания атмосферы ужаса. Китнисс это замечает и её охватывает ужас. Переродки выглядят одинаково, больше похожие на обычных собак. Судьба Сенеки Крейна неизвестна до второй книги, где его казнят через повешение. А сама его роль в книге незначительна.

Сенека Крейн — очень важный персонаж в фильме, он даже появляется на экране раньше самой Китнисс! Важны как его отношения с президентом, так и разговор с Хеймитчем, которого в книге, разумеется, нет

Сенека отравляется ягодами морника, причём «полудобровольно» (его запирают в комнате наедине с чашей с морником).

Интересные факты

В фильме и в книге есть значительные отличия во внешнем облике даже главных героев:

• Китнисс и Гейл родились в шахтерском поселке, именуемым «Шлак» и в книге они очень похоже чисто внешне: брюнеты с смуглой кожей. В фильме блондины от природы Лоуренс и Хемсворт стали брюнетами (Лоуренс снималась в парике), но сохранили естественный цвет кожи. Кроме того Лоуренс довольно высокого роста и не щуплого телосложения, в то время как в книге вес Китнисс Эвердин около 40 кг. Так что эффект «маленькой и легкой» Китнисс Эвердин в фильме отсутствует
• По книге Мирта выше и сильнее Китнисс и младше на один год, поэтому она в схватке с легкостью её положила на обе лопатки, Лоуренс старше и крупнее Фюрманн и в фильме сцена их поединка не очень правдоподобна.
• По книге глаза Китнисс темно-серого цвета, а глаза Дженнифер Лоуренс синие.
• По книге Пит Мелларк имеет типичую внешность жителя района торговцев — светлая кожа, светлые волосы и голубые глаза. Хатчерсон — брюнет с карими глазами, волосы от высветил, хотя в сцене Жатвы его волосы темнее, чем в последующих сценах. Кроме того, по книге, Пит Мелларк выше ростом, чем Китнисс. Лоуренс выше ростом Хатчерсона.
• Точно также Хеймитч в книге – типичный житель Шлака, темные волосы и серые глаза, а Вуди Харрельсон весь фильм носит светлый парик, а глаза его от природы голубого цвета.
• Согласно книги Цеп крупнее и массивнее даже Катона с Марвелом, в фильме однозначно самый сильный физически трибут – это Катон (А. Людвиг.
• В фильме в сцене Жатвы показаны взрослые, но кто из них является шахтёром – не ясно. Кроме того, в книге говорится, что в шахтах работают как мужчины, так и женщины. В фильме все шахтеры – мужчины.
• В книге дорога от дома Китнисс до Луговины и границы дистрикта совсем короткая, в фильме она преодалевает довольно значительный путь. В книге электрический забор находится за лавкой мясника, в фильме забор находится на открытом месте, кроме того, Китнисс не боится и не прислушивается, есть ли ток, и она перелезает забор быстро и уверенно.
• В книге в самом начале Китнисс и Гейл не только охотятся, но и ловят рыбу в озере, в фильме они только охотятся, озеро не показано.
• В книге на сцене в момент Жатвы есть только три стула: Эффи, Мэра (который произносит речь) и Хеймитча. В фильме начальство дистрикта представлена шестью лицами, из который двое – пожилые мужчины, а двое – женщины. Мэр не произносит ни слова и является проблемой даже рассмотреть его лицо.
• Также в фильме значительно уменьшено (до трех минут) время прощания выбранных на Жатве трибутов. Что выглядит уже как садисткая жестокость.
• В книге Рута хоть внешне не похожа на Прим, чем-то она неумолимо на неё похожа (по мнению Китнисс). В фильме же Рута – чернокожая девочка и межддк ней и Китнисс появляется обычная симпатия.

В книге ни разу не упомянуты чернокожие люди, в фильме же их множество: и в дистриктах, и в Капитолии, кроме того очень много чернокожих среди жителей бедного Одиннадцатого дистрикта.

«Голодные игры» — это завоевавшая популярность по всему миру кинотрилогия, основанная на романах Сьюзен Коллинс. История, получив огромную популярность, перевернула представление о том, какие проблемы и явления интересуют молодежь. Показательная ситуация, в которой подростки с разницей в 3-4 года предпочитают кино совершенно разных жанров. Так, предыдущая франшиза, получившая такой же молодежный резонанс, относится к жанрам романтики и фэнтези (всем известные «Сумерки»), а рассматриваемый нами фильм — это уже так называемая «подростковая антиутопия». Серьезные искусствоведы называют антиутопию, рассчитанную на юную аудиторию, «новой антиутопией», характеризуемой яркими индивидуальностями главных героев и упрощенным, очевидным метафоризмом.

Чтобы понять, в чем смысл фильма Голодные игры, коротко рассмотрим основные сюжетные моменты.

Для начала обратимся к структуре государственного устройства мира, в котором действуют главные герои. Государство состоит из столицы, в которую стекаются все ресурсы страны из двенадцати провинций, которые называются в фильме «дистриктами».

Каждая из провинций занимается своим видом производства. Наиболее близкие к столице, занимаются производством выгодным, относительно неплохо оплачиваемым, но чем дальше, тем невыносимее условия жизни.

Так, в последнем из дистриктов, в котором люди занимаются угольной промышленностью, дела обстоят хуже всего. Продовольствия не хватает, работа тяжелая и максимально опасная (Капитолий не выделяет достаточно средств на безопасность шахтеров). Свободы нет ни в одном из дистриктов, но те из них, что пользуются большей благосклонностью центра, меньше склонны к накоплению протестного потенциала. Так, на упрощенной модели антиутопии, показана капиталистическая модель общества.

Главная героиня живет в самой бедной из провинций. На ее плечах лежит забота о семье, поэтому девушка занимается незаконной охотой.

Ежегодно в каждом из поселений проходит ритуал отбора юноши и девушки, которые будут представлять свой дистрикт на так называемых «Голодных играх», в шоу с летальным исходом для всех участвующих молодых людей, кроме победителя (тот должен избавиться от всех соперников).

Жестокая игра, установленная Капитолием, является инструментом подавления бунтов, постоянным напоминанием о непобедимости власти столицы. Игры были созданы после бунта, в результате которого одна из провинций была стерта с лица земли.

Главная героиня, которую зовут Китнисс, становится участницей этих игр и собирается вернуться домой, чего бы ей это не стоило. Однако девушка не желает играть по жестоким правилам шоу, поэтому ведет себя зачастую непредсказуемо.

Объяснение фильма Голодные игры, его смысла, можно начать с семьи Китнисс. Мать, сама главная героиня и ее младшая сестра представляют собой три поколения и три вида мировосприятия.

Мать девушки находится в продолжительной депрессии, она олицетворяет старшее поколение, которое настолько угнетено сложившимся мироустройством, что уже не имеет сил на сопротивление, на попытки сделать жизнь лучше.

Сама девушка обладает сильным волевым характером, но она не склонна к эмпатии и ей трудно дается сопереживание. Этого можно не заметить при первом просмотре фильма, но Китнисс способна играть на романтических чувствах других к себе, чтобы добиться социальной справедливости, она может заглушить в себе жалость и сострадание, если от этого зависит ее будущее и будущее ее народа. Она типичный представитель поколения революционеров, то есть людей сильных и благородных, но совсем не добросердечных.

А вот представительница младшего поколения обладает и склонностью к героизму, и способностью к сопереживанию (девушка участвует в восстании, но занимается не непосредственно войной, а медициной, она пытается облегчить страдания людей). Она является единственным абсолютно положительным героем, но антиутопия не была бы антиутопией, если бы такие герои могли жить. Даже после победы над существующей властью, в мире нет места Примроуз, и она погибает.

Еще в фильме сильна политическая подоплека. Помимо уже оговоренной проблемы борьбы с капитализмом, есть еще одна болезненная проблема — невозможность глобальных изменений путем революционных потрясений (после победы над жестокой властью, ее место тут же занимает не менее жестокая представительница власти. Китнисс убивает ее, но метафора понятна — глобальные перемены сразу не реальны, «убивающий дракона становится драконом»).

Смысл концовки фильма Голодные игры следующий — победа в политической борьбе для большинства не является и личной победой. Китнисс разжигает борьбу, одерживает победу, но оказывается в конце трилогии в комфортном, но изгнании. У революционеров нет будущего после окончания революции. Так, подростковый фильм поднимает весьма недетские проблемы, волнующие современную молодежь.

10 лет назад вышел первый роман трилогии Сьюзен Коллинз про Китнисс Эвердин. Рассказываем, почему экранизация «Игр» изменила жанр антиутопии и фильмы young adult вообще.

Короля делает свита, франшизу — сборы. Так что после феноменального успеха первых «Голодных игр» в 2012 году мало кто сомневался, что young-adult-трилогию Сьюзен Коллинз ждет на экране самое радужное будущее. Кассовые сборы фильма Гэри Росса превзошли бюджет в девять раз. Тогда «Голодные игры» скромно возводили в ранг главного блокбастера последних лет. Но к заключительной части франшизы в 2015-м разговоры уже велись не о локальных успехах «Игр» в прокате, а о настоящем перевороте в молодежном кино, которая совершила Коллинз в кооперации со студией Lionsgate. Сегодня понятно, что трилогия о восстании Китнисс Эвердин была одним из главных событий десятилетия.

Удивительнее всего, конечно, была интернациональная популярность фантазии Коллинз про постапокалиптическое будущее, в котором зажравшиеся правители дезактивируют плебс с помощью кровавого реалити-шоу. Кино срезонировало везде — в Штатах, в Азии, в России.

Девушки обнаружили в образе 16-летней Китнисс (Дженнифер Лоуренс) новую, «такую же, как мы», и долго носили значки Сойки-пересмешницы на рюкзачках и джинсовках. Юноши философствовали о социальном неравенстве, экспансии государств-гегемонов и тлетворном влиянии зомбоящика. В 2014 году отличились студенты из Бангкока. Они гордо поднимали три пальца, обращая фирменный жест Китнисс своему премьер-министру (пожалуй, второй случай в современной истории после «„V“ значит Вендетта», когда политический протест одолжил символику у фильма).

А экономист Норина Герц даже придумала специальный термин в духе Пелевина — Generation K (то есть Китнисс), определив мальчиков и девочек 1995—2002 годов рождения как поколение, с недоверием воспринимающее абсолютно все государственные институции. Открыла Америку.

Так в чем же было новаторство франшизы? Какие тренды она ввела в моду, а какие только ловко подхватила?

Дети для революции

В пику популярным предшественникам — вампирским «Сумеркам» и сказочной поттериане — «Голодные игры», по сути, спустили молодежь с небес на землю, сумев завлечь жанром антиутопии. В фантастическую повестку дня неожиданно вернулись Оруэлл, Хаксли и Голдинг, к чьим великим романам Сьюзен Коллинз, конечно же, обратилась, заметно осовременив тоталитарный экшен и переведя его на понятный, местами грубоватый язык. Если другая знаменитая антиутопия — «Матрица» Вачовски — в начале 2000-х провозглашала: «Ложки нет», — то в «Голодных играх» ложка появилась, а временами даже могла больно дать по лбу. Социальный реализм был подзабыт кинофантастами, но во многом благодаря именно ему франшиза так полюбилась миллионам подростков. В кои-то веки с экрана говорили о волновавших их проблемах и откровенно атаковали общество — без полетов на метлах и томления по Паттинсону.

В сущности, безрадостное утопическое будущее «Голодных игр» твердо стояло на двух китах, с которыми и пришлось сразиться героине Лоуренс — на элитах, владеющих искусством насилия, и на массмедиа, владеющих искусством удовольствия. Обрамлялся этот коктейль красивой легендой, наизусть знакомой всем фанатам «Игр»: якобы на досуге писательница щелкала пультом и вдруг обнаружила, как символично кадры иракской войны перемежаются на телеэкране стерильными картинками из реалити-шоу.

Это вполне бодрийяровское сочетание ее крайне заинтриговало, а после оформилось в идею книги. Экранизация только четче расставила акценты. В процессе бойни, кстати, изобилующей весьма жесткими для PG-13 сценами, авторы франшизы между делом высветили целый ком актуальных проблем массмедиа: феномен пассивного соглядатая (сопереживающего, но безвольного болельщика у экрана), манипулятивность устроителей, установка телевидения на шаблонные схемы. Тут «Игры» близки к другой антиутопии — сериалу «Черное зеркало», создатели которого не только пристально отслеживают новые страхи цифрового общества, но и уверенно рулят трендами, самостоятельно формулируя повестку дискуссий об ужасах новой цифровой прозрачности.

Кое-что тут почерпнуто и из марксистской теории. Маркс видел пролетарскую революцию как естественное закономерное завершение эволюции капитализма, возможность, заложенную в систему самой ее скрытой логикой. Для Китнисс революция — тоже единственно возможный финал «Голодных игр», раскрытие их истинного смысла. Ведь подлая особенность сражения, которое ежегодно устраивает утомленный патриарх Панема Кориолан Сноу, заключается в том, что побеждает в итоге он один.

Условия Игр заведомо нечестные: взрослые детины вступают в бой с учениками начальных классов. Модераторы жульничают и меняют правила на ходу. А победитель — тот самый единственный выживший — получает такую психологическую оплеуху, что рискует навсегда проститься со своей личностью. Выходит, подлинная победа в Играх может быть только победой над их организатором.

Не сказать, впрочем, что заход Коллинз был таким уж новаторским. Уже после выхода первого фильма франшизы критики быстро припомнили создателям и «Смертельную гонку», и «Королевскую битву», и «Бегущего человека», и целый сонм предшественников. Вот только ни один из перечисленных фильмов не поднимал такой мощной волны подростковых антиутопий, как «Голодные игры».

Еще три всадника Апокалипсиса

Есть по меньшей мере три работы (две франшизы и один фильм), посягнувшие на лавры «Голодных игр», обратившиеся к той же самой аудитории и формату антиутопии. Все три появились в 2014 году. Каждая родилась из бестселлеров про постапокалипсис. И во всех авторы сделали ставку на светлую молодежь, которой поручается свергнуть обалдевших диктаторов.

Самая популярная — трилогия «Дивергент», снятая по дебютному роману Вероники Рот «Избранная». Сюжет ее разворачивается в обществе будущего, каждый член которого по достижении 16 лет должен вступить в одну из пяти фракций, пройдя хитроумный тест (шляпу, как в Хогвартсе, надевать уже не надо). Главная героиня, Беатрис (Шейлин Вудли), свой ЕГЭ заваливает. Все у нее смутно, как у Бродского: «рисовала тушью в блокноте, немножко пела», а потому неприкаянному подростку приходится противостоять системе, в которую она так отчаянно не вписывается.

Впрочем, если в «Играх» за ускоренным курсом бойца стоял целый ворох социальных и политических вопросов, то в «Дивергенте» углы были сглажены: Беатрис словно мечется между филфаком и мехматом, а подбрасываемые сценаристами препятствия — просто повод разобраться в себе.

Продолжила вектор на упрощение и, кстати говоря, сужение возрастной группы «Игр» франшиза «Бегущий в лабиринте», снятая никому не известным режиссером Уэсом Боллом (не путать с Уве Боллом). Ее предтеча — одноименный бестселлер Джеймса Дэшнера про подростков: целых 60 юных голов томятся в заточении у зловещей корпорации.

Визуальной фишкой истории послужил гигантский лабиринт, кишащий паукообразными тварями — попробуй выберись. И хотя в определенный момент эту казарму разбавляет юная особа, сюжетная коллизия франшизы про лабиринт больше отсылает к бессмертному(и гендерно однородному) роману Голдинга «Повелитель мух», чем к «Играм». Дай мальчикам заняться мироустройством, и они быстренько построят тоталитаризм. Жаль только, что во второй и третьей частях франшизы камерное (насколько это допустимо с точки зрения бокс-офиса) кино сбрасывает с себя и красивую критскую метафору, и всякие тонкие рефлексии Голдинга. Превратившись в отборных воинов, подростки примутся эффектно мочить спецназовцев и сильно дорожить дружбой.

Третий преемник киносерии — антиутопия «Посвященный» с Мэрил Стрип и Джеффом Бриджесом. Авторы ее даже не скрывали, что шанс запуститься получили именно благодаря успеху «Голодных игр» и «Дивергента», хотя идея фильма зрела годами. В основе этого сай-фая — роман «Дающий», который писательница Лоис Лоури издала еще в 1993-м (книжка даже попала в школьную программу американцев и канадцев). Тут описан дивный новый мир, в котором люди больше не воюют и не страдают, поскольку ничего не чувствуют и не помнят.

Сломать уклад отцов поручается юноше Джонасу ввиду его исключительности: иногда черно-белый мир (да-да, прямо как в «Плезантвиле» все того же Росса) вспыхивает в его мозгу яркими красками. Критики тут, отмечая мертвенность персонажей, обычно переходят на историческое значение детской книжки Лоури и задаются вопросом: кто тут вообще эпигон? Ведь роман Лоури появился задолго до книжек Коллинз и явно повлиял на них.

Теперь и без суперспособностей

Тем не менее ни вышеперечисленные экранизации, ни другие фильмы, которые обращаются к содержанию или форме «Голодных игр» («Рубиновая книга», «Сотня», «Академия вампиров» и другие), так и не получили бешеной славы предшественника. Интриговать — интриговали. Кассу — да, собирали. Но перевернуть с ног на голову жанр молодежной антиутопии им было слабо. Одним из ключевых факторов прорыва «Игр» оказывался даже не постапокалипсис и не перспективное юношество, а новаторский характер главной героини, ломавший привычные зрительские стереотипы и заставлявший ей сопереживать.

С самого начала Китнисс цепляла тем, что представала никак не фотомоделью с обложки глянцевого журнала, не хладнокровной Зеной в бронированном лифе и не Ларой Крофт с лоснящейся косой. Лоуренс воплотила в своем образе живую и смертную девушку — ни разу не избранную, зато с милыми щечками. Не обладая суперспособностями (кроме разве что меткости), она оказывалась лидером народного восстания как-то почти случайно. Не чтобы построить «прекрасный Панем будущего», а ради семьи и близких, которым грозила опасность. Всегда от кого-то зависела. Убивала врагов, но мучилась. Побеждала в Играх, но снова мучилась.

Самое поразительное, что в какой-то момент ассоциировать себя с ней стали не только девушки, посмотревшие эту историю экстремального взросления, но даже юноши. С одной стороны, из-за того, что слащавая любовная линия — пресловутый треугольник — в «Играх» никогда не выпячивалась и не била по глазам (все гормоны — вон). С другой — потому, что Китнисс пропорционально совмещала в себе как женские, так и мужские качества, о чем социологи однажды осторожно сказали как об экранной аномалии. А Коллинз вот ликовала: «Когда я только начинала писать, мне говорили: „Девочки будут идентифицировать себя с героями-мужчинами, но мальчики идентифицировать себя с героинями не станут никогда, и поэтому звезды мужского пола нам куда нужнее, чем женского“. „Голодные игры“ доказали, что все не так. Посыл был неправильным, это была просто сексистская чушь».

В результате уже к 2014 году подростковые фильмы просто наводнили «героини поневоле» — иногда с лидерскими задатками, а иногда серые мыши, которым еще предстояло неожиданно раскрыться и выполнить невыполнимое — восстать, вооружиться, победить или погибнуть, умереть, уснуть (Беатрис из «Дивергента», Кэйси из «Пятой волны» или другая Кейси из «Земли будущего»).

Визуальный фьюжн

Когда к анализу франшизы приступили дизайнеры, выяснилось, что в одном только визуальном решении «Голодных игр» авторы собрали в охапку сразу несколько исторических эпох, отмеченных кризисом и вопиющим социальным неравенством. Вымирающие дистрикты стонали о Великой депрессии — понурыми цветами, бедными деталями и одеждой, выдержанной в стиле 1930-х. Правящая элита, напротив, утопала в роскоши и пудре, прически богачей разрезали футуристические линии, а одежда горела от кричащих и безвкусных цветов. Гладиаторские бои в этом дизайнерском салате легко перемежались деталями времен Французской революции, приветами из Третьего рейха и адским телевизионным гламуром, в результате чего на экране вырастало общество не просто визуально сегрегированное — обреченное этой стилистической раздробленностью.

И хотя постмодернистский тренд на столкновение эпох в кадре не был в новинку, «Игры» достигли в нем известной высоты, не просто сочетая несочетаемое, но и заставив продуманный фьюжн работать на общий замысел франшизы. В дальнейшем дизайнерской эклектикой отметится еще не одна антиутопия — от «Мира Дикого Запада» до «Рассказа служанки», — но мало где этот инструмент будет применяться столь же эффективно.

Таким образом, франшиза отметилась на всех фронтах — от поп-философии до мейкапа — и до сих пор не теряет актуальности. Неважно, что Лоуренс теперь жгучая блондинка и рекламирует в наших дистриктах духи. Вчерашние мальчики и девочки по-прежнему выбирают между кредитным рабством и junk jobs. «Голодные игры» действительно вдохновили Generation K. Осталось только понять, на что еще, кроме поддержки Берни Сандерса в Штатах и оппозиции в Таиланде.

Ниже представлен список различий между романом «Голодные игры» от его экранизации.

В книге брошь с Сойкой-пересмешницей дарит Мадж Андерси в доме мэра. В фильме брошь с Сойкой-пересмешницей дарит Сальная Сэй на рынке. Мадж и её семья не показаны. В книге команду профи составляют трибуты из 1, 2 и 4 Дистриктов. В фильме команду профи составляют трибуты из 1 и 2 Дистриктов. В книге есть только одна сцена с участием президента Сноу, Парад, где он приветствует трибутов. Благодаря актёру Д. Сазерленду роль президента Сноу значительно расширена: по сути он становится вторым Главным героем, наравнее с Китнисс и Питом. Самые интересные сцены с участием президента и Сенеки Крэйна: Сноу раскрывает механизмы государственного управления в Панеме и роль в нём Голодных игр — диалог о надежде. В книге Пит запрещает Китнисс идти на «Пир» у Рога Изобилия. Тогда же Китнисс "соглашается" с ним и просто ложится возле него спать. На следующее утро, когда возле Рога Изобилия разложат необходимые вещи оставшимся учасникам игр, Хеймитч отправляет на парашюте транквилизатор, чтобы усыпить Пита. Сначала Китнисс не понимает, что отправил ей ментор, но затем вспоминает про средство, которым миссис Эвердин усыпляла больных, чтобы те не чувствовали боли. Китнисс охотиться и нарывает несколько ягод. Затем незаметно она даёт ягоды с транквилизатором Питу. Он не сразу замечает, что больно уж сладкие ягоды, а когда понимает, что затеяла Китнисс, было уже поздно. В фильме Пит также запрещает Китнисс идти туда, но она просто сбегает. В книге у Пита заражение крови. И в маленьком рюкзаке на Пире возле Рога Изобилия была вакцина. В фильме в рюкзаке находилась мазь от ожогов. В книге жители Двенадцатого дистрикта резко делятся по классовому признаку (бедные жители «Шлака» и состоятельные жители района торговцев), но и резко не похожи друг на друга чисто внешне: бедные шахтёры – смуглые брюнеты с серыми глазами, а богатые торговцы – голубоглазые блондины. В фильме эта резкое отличие в глаза не бросается, к тому же нет ни семьи мэра, ни семьи Мелларков, ни семьи Хоторнов. В книге присутствует отец Пита – мистер Мелларк, в юности влюбленный в мать Китнисс и есть история его очень добрых отношений с Китнисс и с Прим В фильме отца Пита нет и эта история практически не раскрыта. В книге описан порядок получения тессеров и почему имя Гейла было вписано 47 раз. В фильме тессеры не упоминаются. Только в вырезанной сцене Гейл говорит Китнисс. что его имя вписано 47 раз. В книге упоминается, что вся арена имеет множество камер, но без деталей В фильме показано, как Китнисс обноруживает камеру на дереве, где она сидит, позже она демонстративно (на камеры) отдаёт дань погибшей Руте, т.е. она прекрасно отдаёт себе отчёт, что весь Панем это видит и это может привести к массовым беспорядкам. В книге нет упоминаний, как выглядит флаг Панема

В фильме он показан — красный стяг с изображением золотого орла, который держит в лапах серые стрелы, крылья орла подняты. Орла окружает золотой венок по кругу

В книге жители 11 Дистрикта присылают Китнисс буханку хлеба. В фильме после смерти Руты жители 11 Дистрикта складывают пальцы рук в знак признательности Китнисс и начинают бунт. В книге не раскрыта история, как произошло измение регламента и теперь победить могли два человека В фильме это раскрыто подробно: бунт в Одиннадцатом дистрикте, разговор Хеймитча и Сенеки Крэйна: «Не убивайте её, она станет мученицей!», разговор Сноу и Сенеки, из которого выясняется, что это была идея Сенеки, а сам Сноу это не поддержал, но и не запретил. В книге Хеймитч появляется пьяный во время церемонии Жатвы и затем феерически падает со сцены В фильме Хеймитч появляется только в поезде. В книге всё повествование ведется только от лица Китнисс. В фильме показаны несколько линий — Китнисс, Хеймитч, Сенека Крэйн – Президент Сноу, жители 11 Дистрикта, персонал арены В книге поезд — cкоростной (200 миль в час), но классический железнодорожный транспорт. В фильме поезда используют магнитную левитацию. В книге известная по фильму сцена «Это красное дерево»!» более жестокая: взбешенный фразой Хеймитча Пит Мелларк впервые проявляет свою агрессию: метким ударом он выбивает стакан из руки ментора, последний бьёт Питу в челюсть (Пит потом ходит с синяком), а Китнисс ни слова говоря, едва не оставляет Хеймитча без пальцев. Эффи не присутствует вовсе. Затем Китнисс метает в стену нож. И уже затем Хеймитч констатирует, что ему достались два бойца. В фильме всё выглядит, что хамовито-ириничный Хеймитч тестирует своих трибутов и выясняет, кто на что способен, но без мордобития. В книге Китнисс неоднократно демонстрирует детальное знание, как работают Голодные игры. Пит с Китнисс с детства смотрели их по телевизору. Китнисс просто не в состоянии «сыграть» благожелательность, но ей активно помогают в этом Пит и Цинна В фильме Хеймитч растолковывает Китнисс, как работает принцип спонсорской помощи: «Ты должна им нравится!». Но советы ментора доходят до нее довольно туго. В книге профи также обгорели во время «огненного дождя», хотя и меньше чем Китнисс. Катон взбирается на дерево так далеко, что когда он падает, Китнисс думает, что он разбился насмерть, выше он залезть не мог не потому, что не умел лазать по деревьям, а потому что весил 80 кг, а Китнисс всего 40 кг и тонкая ветка подломилась под его весом. Решение прекратить преследования профи принимают потому, что они устали и хотят есть, поэтому они соглашаются с предложением Пита повременить до утра. В фильме профи полны сил, а Китнисс ранена, но когда они загоняют ее на дерево, особого желания её добить не испытывает даже Катон. Пит говорит, что «Сама слезет или помрёт от голода» и с ним никто не спорит, хотя ждать голодной смерти Китнисс можно пару недель. В книге интервью каждого трибута длится три минуты В фильме интервью длится пять минут В книге ночью дежурила Диадема, но в какой-то момент она заснула и тогда Китнисс сбросила гнездо ос-убийц. Пилила она очень тихо и очень боялась привлечь внимание профи внизу малейшим громким звуком. Пит не спал вовсе и от укусов ос-убийц он (вероятно) не пострадал В фильме профи ведут себя крайне беспечно и не осмотрительно. Они совершенно не боятся, что Китнисс слезет и удерёт или нападёт на них, пока они сладко спят. В книге (сцена подрыва припасов Китнисс) профи, уходя искать Руту и Китнисс, забирают с собой трибута Третьего дистрикта, т.е. припасы остаются вообще без охраны В фильме трибут от Третьего остаётся в качестве караульного Цеп забивает Мирту камнем, расколов ей череп, на котором остается вмятина. Цеп забивает Мирту до смерти, сломав ей шейные позвонки о Рог Изобилия. Цепа убивает Катон. Цепа убивают переродки. Пит тяжело ранен и в конце романа теряет часть ноги, затем её заменяют протезом.

Об этом вообще не упоминается.

Китнисс добивает изуродованного, но ещё живого Катона после того, как переродки уходят по его собственной просьбе. Китнисс убивает Катона, когда он падает с Рога Изобилия и становится целью переродков, чтобы облегчить его страдания. Переродки созданы по образу и подобию погибших ранее трибутов для нагнетания атмосферы ужаса. Китнисс это замечает и её охватывает ужас. Переродки выглядят одинаково, больше похожие на обычных собак. Судьба Сенеки Крейна неизвестна до второй книги, где его казнят через повешение. А сама его роль в книге незначительна.

Сенека Крейн — очень важный персонаж в фильме, он даже появляется на экране раньше самой Китнисс! Важны как его отношения с президентом, так и разговор с Хеймитчем, которого в книге, разумеется, нет

Сенека отравляется ягодами морника, причём «полудобровольно» (его запирают в комнате наедине с чашей с морником).

Интересные факты

В фильме и в книге есть значительные отличия во внешнем облике даже главных героев:

• Китнисс и Гейл родились в шахтерском поселке, именуемым «Шлак» и в книге они очень похоже чисто внешне: брюнеты с смуглой кожей. В фильме блондины от природы Лоуренс и Хемсворт стали брюнетами (Лоуренс снималась в парике), но сохранили естественный цвет кожи. Кроме того Лоуренс довольно высокого роста и не щуплого телосложения, в то время как в книге вес Китнисс Эвердин около 40 кг. Так что эффект «маленькой и легкой» Китнисс Эвердин в фильме отсутствует
• По книге Мирта выше и сильнее Китнисс и младше на один год, поэтому она в схватке с легкостью её положила на обе лопатки, Лоуренс старше и крупнее Фюрманн и в фильме сцена их поединка не очень правдоподобна.
• По книге глаза Китнисс темно-серого цвета, а глаза Дженнифер Лоуренс синие.
• По книге Пит Мелларк имеет типичую внешность жителя района торговцев — светлая кожа, светлые волосы и голубые глаза. Хатчерсон — брюнет с карими глазами, волосы от высветил, хотя в сцене Жатвы его волосы темнее, чем в последующих сценах. Кроме того, по книге, Пит Мелларк выше ростом, чем Китнисс. Лоуренс выше ростом Хатчерсона.
• Точно также Хеймитч в книге – типичный житель Шлака, темные волосы и серые глаза, а Вуди Харрельсон весь фильм носит светлый парик, а глаза его от природы голубого цвета.
• Согласно книги Цеп крупнее и массивнее даже Катона с Марвелом, в фильме однозначно самый сильный физически трибут – это Катон (А. Людвиг.
• В фильме в сцене Жатвы показаны взрослые, но кто из них является шахтёром – не ясно. Кроме того, в книге говорится, что в шахтах работают как мужчины, так и женщины. В фильме все шахтеры – мужчины.
• В книге дорога от дома Китнисс до Луговины и границы дистрикта совсем короткая, в фильме она преодалевает довольно значительный путь. В книге электрический забор находится за лавкой мясника, в фильме забор находится на открытом месте, кроме того, Китнисс не боится и не прислушивается, есть ли ток, и она перелезает забор быстро и уверенно.
• В книге в самом начале Китнисс и Гейл не только охотятся, но и ловят рыбу в озере, в фильме они только охотятся, озеро не показано.
• В книге на сцене в момент Жатвы есть только три стула: Эффи, Мэра (который произносит речь) и Хеймитча. В фильме начальство дистрикта представлена шестью лицами, из который двое – пожилые мужчины, а двое – женщины. Мэр не произносит ни слова и является проблемой даже рассмотреть его лицо.
• Также в фильме значительно уменьшено (до трех минут) время прощания выбранных на Жатве трибутов. Что выглядит уже как садисткая жестокость.
• В книге Рута хоть внешне не похожа на Прим, чем-то она неумолимо на неё похожа (по мнению Китнисс). В фильме же Рута – чернокожая девочка и межддк ней и Китнисс появляется обычная симпатия.

В книге ни разу не упомянуты чернокожие люди, в фильме же их множество: и в дистриктах, и в Капитолии, кроме того очень много чернокожих среди жителей бедного Одиннадцатого дистрикта.