tolstiyyoj
Итак, продолжим наши штудии текстов Паустовского. В прошлый раз мы остановились на эпопее с участием дяди Юзи в англо-бурской войне и визите Пауля Крюгера в Россию. Кстати, глава эта называется «Шарики из бузины». Дальше все будет гораздо, гораздо круче!
«Дядя Юзя, захватив с собой молодую жену-подвижницу,- так как никто,
кроме подвижницы, по мнению моей мамы, не мог быть женой такого ужасного
человека, как дядя Юзя,-уехал на Дальний Восток.
Там он участвовал в обороне Харбина во время китайского восстания, в
стычках с хунхузами, в постройке Восточно-Китайской железной дороги. Занятие
это он прервал только для того, чтобы поехать в Трансвааль.
После англо-бурской войны он вернулся на Дальний Восток, но уже не в
Маньчжурию, а в Порт-Артур. Там он работал агентом Добровольного флота. Дядя Юзя писал, что очень полюбил пароходное дело и, жалеет, что в молодости не стал моряком.»
Запомните про Порт-Артур, это важно
«Во время японской войны дядя Юзя был призван, как старый офицер, в
армию. Дочерей вместе с Сам Пью-чаем он отправил в Харбин.
После войны он приезжал в Киев навестить родных. Это был последний раз,
когда я его видел. Это было в 1905 году. Дядя Юзя плохо разбирался в политике. Он считал себя старым солдатом и действительно был им – честным, верным присяге. Когда мой отец начинал резкие и опасные свои речи, дядя Юзя отмалчивался, уходил в сад, садился на скамейку и там курил в одиночестве. Отца он считал "левее левых".
Про призыв во время японской войны тоже важно. Про обстоятельства получения военного образования и феерическую военную карьеру дяди Юзи надо писать отдельно. Про честность и верность присяге – запомните особо.
И вот дядя Юзя в Киеве, как раз во время восстания саперного батальона под руководоством подпоручика Бориса Жадановского. Дальше начинается феерия :
«В пятом году в Киеве восстал саперный батальон. К нему присоединилась артиллерийская батарея. Саперы прошли с боем через город, отбиваясь от наседавших на них казачьих частей, и остановились за Демиевской заставой.
Оттуда батарея восставших открыла огонь по дворцу генерал-губернатора и по казачьим казармам. Но батарея стреляла плохо и редко, и ни один снаряд не попал ни во дворец, ни в казармы.»
Возникает вопрос – а куда попадали снаряды? Где располагались какие-то неведомые «казачьи казармы», я не знаю, но дворец губернатора – в самом центре города, на Печерске. Если стрелять от Демиевки, то между позицией батареи и целью – густонаселенные районы. Но молчит об этом Паустовский.
«В этот день дядя Юзя, узнав о событиях, очень
нервничал, без конца курил, бродя по саду, и вполголоса бранился.
– Сопляки! – бормотал он. – Куроцапы, а не артиллеристы! Позор!»
Итак, в городе военный мятеж. Что же делает «честный, верный присяге, старый солдат»? Браниться, что мятежники не могут попасть во дворец губернатора и казармы правительственных войск. Но бранью дело не ограничилось!
«Днем он неожиданно ушел из дому, а к вечеру батарея восставших открыла, разметав сначала прямой наводкой наступавших казаков, беглый и меткий огонь по казармам, крепостным фортам и дворцу генерал-губернатора.
Смятение охватило военное командование города. Под прикрытием артиллерийского огня саперы, дело которых было тогда уже явно проиграно, рассеялись в лесах и болотах к западу от Киева.
…..
Гораздо позже мы узнали, что сердце дяди Юзи, старого артиллериста, не выдержало плохого огня восставших. Он ушел из дому, пробрался к ним, принял командование батареей и, как он выражался, «прописал ижицу» правительственным войскам.»
Это просто бесподобно! Сразу оговорюсь, что реальный ход восстания саперов был совершенно не таким, ни один источник, кроме книги Паустовского не, упоминает про наличие у взбунтовавшихся частей артиллерии и вообще о какой-либо артиллерийской стрельбе, ни со стороны бунтовщиков, ни со стороны правительственных войск.
Однако дело не в этом, а в том , как преподносит события писатель. Его книги печатались в 50-е, 60-е, 70-е годы и далее многосоттысячными, быть может, миллионными тиражами. Были они рассчитаны на детей, подростков, молодежь. Расходились по всему Советскому Союзу. Ну я, киевлянин, интересуюсь историей, и знаю, что ход восстания был совсем не таким. А все люди, которые это читали, воспринимали события именно так, через призму описания Паустовского. Вряд ли кто-то начинал копать и выяснять, как на самом деле все обстояло. Да и Интернета тогда не было.
Какая же картинка забивалась на подкорку подрастающему поколению? Как это все должно было выглядеть? Итак, сначала батарея «разметала прямой наводкой наступавших казаков». Чем «опытный артиллерист» должен был, по идее, стрелять по наступающей конной лаве? Я думаю, чем-то осколочно-разрывным, может чем-то вроде шрапнели. Итак, представим : прямой наводкой по казакам – хренась! Куски человеческих тел, конские кишки – все вперемешку, на фонарях и проводах! Бей русню! А потом – перенацелить орудия, по дворцу губернатора и по казармам проклятых урусов – огонь! Под командованием доблестных БОРИКА ЖАДАНОВСКОГО и ЮЗЕКА ПАУСТОВСКОГО!
Дальше Паустовский пишет о дяде Юзе : «Ему естественно пришлось бежать». Странно, правда? А я уж думал, его русское правительство за такие художества должно его орденом наградить. Но не наградило, видимо, опять «совершило подлость».
Теперь о дальнейшей судьбе дяди Юзи. Ну куда мог уехать «старый солдат, честный и верный присяге»? :
«Он уехал в Японию, где вскоре и умер в городе
Кобе от сердечной астмы и страшной болезни – ностальгии – тоски по родине.
Перед смертью этот огромный и неистовый человек плакал при малейшем
напоминании о России. А в последнем, как будто шутливом, письме он просил
прислать ему в конверте самый драгоценный для него подарок – засушенный
лист киевского каштана.»
Теперь подведем итоги. Что это было, Бэрримор? Можно, конечно, сказать, что это был авантюрист, путешественник, бродяга и т.п. А можно сказать и по другом – человек выполнил задание и вернулся «с холода». Можно сказать «старый, честный солдат». А можно короче и точнее – ШПИОН. Если отбросит словесную шелуху и сентиментальные сопли – чел мотается по всему миру, занимается какими-то мутными делами. Потом, под маской «добровольца из России» внедряется в окружение Крюгера, освещает изнутри (а может быть и направляет в нужное русло или срывает) переговоры с Россией. Потом – работа в Порт-Артуре (!) и служба в армии во время русско-японской войны (!!). Потом чел приезжает в Киев, возможно, координирует или прямо руководит восстанием саперов. Когда восстание срывается, бежит в Японию, в Кобе, нюхать засушенную веточку сакуры листик киевского каштана.
Вот такие вот шарики из бузины.
P.S. Да, почти все отрывки про дядю Юзю я копировал из текста книги, размещенного на сайте http://bookz.ru. А вот эпизод с меткой артиллерийской стрельбой мне пришлось перенабирать вручную из тома 3 собрания сочинений Паустовского, издания Государственного издательства художественной литературы (Москва, 1957). О том, почему это так, поговорим в следующий раз.
Хорошо пишете. Разделяю любовь к РИ и Киеву 🙂
В СССР позднем ещё была популярна польский же книжный сериал про Томека.
Юный поляк Томек с отцой покоряют ещё дикую Африку, Австралию, Южную Америку. Про фронтир и всё такое. Ну и «бей русню!» в полный рост.
Эти книги я в детстве перчитывал раз по пятдесят каждую. Конечно, про "бей русню" (кстати, это цитата из текстов номины_обскура 🙂 смог оценить уже только сейчас. Надо будет про эти книжечки сделать пару постов.
Особо замечательна книжка про Томек в Сибири. Там много прекрасного. И как они жандарма убивают. И как помогают англичанам переправлять оружие в Среднюю Азию (правда, Томек устыдился и повынимал у винтовок затворы. И истоиические сноски про восстания польски ссыльных в Сибири, там с таким энтузизамом рассказывается, как они героически согнали русских жителей в церковь и обещали сжечь живьем, если проклятые царские сатрапы их не выпустят за границу (я не шучу)
Сейчас посмотрел, оказывается Шклярский всё это в ПНР в 60-е годы писал!
Я-то думал, это он в конце XIX – начале XX века писал про героических современников на фронтире цивилизации и дикости. Как Майн Рид или Джек Лондон.
Да, это уже в позднесоветское время издавали.
Там еще момент из этих книжечек. Они чего в Сибирь поперлись? Вызволять с каторги или из ссылки, я уж не помню, двоюродных брата и сестру Томека, к-рых кровавый царский режим держал в узлище за революционную деятельность.
А в следующей книге они все вместе поплыли в Папуа, охотитсьс яна райских птиц. И их в какой-то атолл загнали какие-то пираты или бандиты и не выпускали. И решили они потихоньку подплыть к их шхуне и заминировать им руль.
И тут сестричка Томека и говорит : "Я смогу сделать мину, я же в России во время революции научилась формирвать бомбы. "
Нормально так, спокойно между делом в детской книжке
Вот, я нашел этот замечательный отрывок. Книга "Таинственное путешествие Томека", обсуждают героические подвиги своих предков в Сибири :
"Многие из нас готовили побег и бунт, и знаете, кого мы брали за образец? Вашего земляка Беневского [35 – Маурицы Аугуст Беневский родился в 1746 г. в Вербове (Словакия, в то время на территории Венгрии) в семье кавалерийского генерала, женатого на баронессе Равай. В молодости служил в австрийской армии, некоторое время гостил в Польше у своего дяди. После недолгого пребывания в Венгрии поехал в Гданьск, Амстердам и Плимут, где изучал мореходное искусство. Беневский собирался выехать в Восточную Индию, но его вызвали в Польшу, где он присоединился к Барской конфедерации. За успешные бои под Ланцкороной и Краковом, он был произведен в генерал-квартирмейстеры. В одном из боев под Краковом, Беневский попал в русский плен, что произошло 19 мая 1769 г. Его вывезли в Казань, после заключили в Петропавловскую крепость, а потом сослали на Камчатку, откуда ему удалось счастливо бежать. Погиб Беневский на острове Мадагаскаре, где его предательски застрелили французы, позавидовавшие ему успехов на острове.], бывшего участника Барской конфедерации!
– Неужели?! Ведь наш Беневский бежал отсюда больше ста лет тому назад! – удивился боцман.
– Да, вы правы, но его бегство, получившее тогда известность во всем мире, особенно поразило умы ссыльных в Сибири. Многие из них стремились ему подражать. Когда в отчаянных головах зарождались фантастические планы бунта, они часто вспоминали Беневского.
– Действительно, у Беневского была голова на плечах. Он здорово надул своих преследователей, – сказал боцман. – Это верно, что такие истории укрепляют мужество человека.
– В Англии я читал записки Беневского, но очень хотел бы еще раз услышать от вас подробности его побега, – попросил Томек. – Я очень люблю такие рассказы.
– Я поддерживаю просьбу Томека, – горячо сказал боцман. – Прополосните-ка горло, а мы слушаем!
Боцман наполнил ромом рюмку Некрасова. Капитана не надо было долго упрашивать; он закурил трубку и начал рассказ:
– Попав в плен, Беневский сразу же задумал побег. Как только его привезли в Казань, он связался с местными татарами и находившимися там польскими ссыльными, с помощью которых хотел вызвать вооруженное восстание и облегчить себе побег. Но кто-то выдал заговор. К счастью, Беневский вовремя уехал в Петербург. Там он разработал новый план побега, на этот раз на голландском корабле. И опять ему это не удалось из-за предательства капитана корабля. Обер-полицмейстер Чичерин арестовал Беневского. Его посадили в крепость и отдали под суд. В качестве опасного политического преступника его приговорили к ссылке в Усть-Большерецк на Камчатке.
В беспокойном уме Беневсекого возник новый план побега. Он привлек к этому делу некоего Хрустеева и находившегося в ссылке уже больше пятнадцати лет Казимежа Бельского, бывшего чиновника польского короля. С их помощью он организовал заговор, который охватил широкие круги ссыльных. Деятельность Беневского была облегчена его близким знакомством с семьей губернатора. Дело в том, что молодая Афанасия влюбилась в него без памяти. Вынужденный необходимостью, Беневский некоторое время скрывал от нее, что уже был женат. Возможная опала губернатора свела бы на нет все его планы. Он намеревался ни больше, ни меньше, как захватить в порту корабль и бежать на нем с Камчатки. Однако заговор был раскрыт. Несмотря на это, Беневский отнюдь не растерялся! Он вступил в открытую борьбу. ГУБЕРНАТОР НИЛОВ ПОГИБ. ВО ГЛАВЕ ДОВЕРЕННЫХ ЛЮДЕЙ БЕНЕВСКИЙ ОКРУЖИЛ ЦЕРКОВЬ, В КОТОРОЙ В ТО ВРЕМЯ НАХОДИЛИСЬ СЕМЬИ РУССКИХ ЧИНОВНИКОВ, И ПРИГРОЗИЛ, ЧТО СОЖЖЕТ ИХ, ЕСЛИ СОЛДАТЫ НЕ СЛОЖАТ ОРУЖИЕ.Таким образом Беневский овладел городом.
Захватив корабль, стоявший в порту, Беневский погрузил на него запасы продовольствия, вывесил польский флаг и, дав салют из двадцати пушек, отчалил вместе со своими друзьями. С Беневским бежала также и Афанасия, которая даже после того как она узнала, что Беневский не может на ней жениться, пожелала сопутствовать ему в качестве приемной дочери
tolstiyyoj
Итак, прочитаем замечательный отрывок про восстание саперов в Киеве еще раз :
«В пятом году в Киеве восстал саперный батальон. К нему присоединилась артиллерийская батарея. Саперы прошли с боев через город, отбиваясь от наседавших на них казачьих частей, и остановились за Демиевской заставой.
Оттуда батаеря восставших открыла огонь по дворцу генерал-губернатора и по казачьим казармам. Но батарея стреляла плохо и редко, и ни один снаряд не попал ни во дворец, ни в казармы.
В этот день дядя Юзя, узнав о событиях, очень
нервничал, без конца курил, бродя по саду, и вполголоса бранился.
– Сопляки! – бормотал он. – Куроцапы, а не артиллеристы! Позор!
Днем он неожиданно ушел из дому, а к вечеру батарея восставших открыла, разметав сначала прямой наводкой наступавших казаков, беглый и меткий огонь по казармам, крепостным фортам и дворцу генерал-губернатора.
Смятение охватило военное командование города. Под прикрытием артиллерийского огня саперы, дело которых было тогда уже явно проиграно, рассеялись в лесах и болотах к западу от Киева.
Гораздо позже мы узнали, что сердце дяди Юзи, старого артиллериста, не выдержало плохого огня восставших. Он ушел из дому, пробрался к ним, принял командование батареей и, как он выражался, «прописал ижицу» правительственным войскам.»
Отрывок приводится по изданию 1957 года. Мне действительно пришлось перенабирать его вручную, потому что в варианте книги, выложенном в Интернете, этот отрывок выглядит несколько иначе. С ним произошел ряд волшебных изменений. К сожалению, я так и не смог обнаружить на сайте books.ru, из какого здания они брали текст. Думаю, что из более позднего. Итак, оценим разницу :
«Осенью пятого года в Киеве восстали саперный батальон и понтонная рота.
Саперы прошли с боем через город, отбиваясь от наседавшей на них казачьей
сотни.
К саперам присоединились рабочие Южно-Русского машиностроительного
завода. Впереди мятежников бежало множество детей. На Галицком базаре
Азовский саперный полк открыл по восставшим огонь. Залпами было убито много
детей и рабочих. Саперы не могли отвечать на огонь, так как между ними и
азовцами были толпы жителей. В этот день дядя Юзя, узнав о событиях, очень
нервничал, без конца курил, бродя по саду, и вполголоса бранился.
-Азовцы,- бормотал он.-Дурачье. Позор! А те тоже хороши, саперы,-
не стрелки, а куроцапы!
Потом он незаметно исчез из дому и к вечеру не вернулся. Он не вернулся
ни ночью, ни на следующий день. Он вообще не вернулся. Только через полгода
пришло от его дочери письмо из Харбина. Она сообщала, что дядя Юзя поселился в Японии и просит его простить за внезапное исчезновение.
Гораздо позже мы узнали, что дядя Юзя пробрался к саперам, увидел
убитых детей, пришел в ярость, вместе с руководителем восстания поручиком
Жадановским собрал часть сапер и открыл с ними такой огонь по
правительственным войскам, что те были вынуждены отойти. Дяде Юзе,
естественно, пришлось бежать.»
Вы заметили разницу? Эти мелкие, совсем неприметные расхождения в описании событий? Пропала, как и не было, артиллерийская батарея у восставших. Пропали падающие неизвестно куда снаряды. Пропала разметанная на куски казачья сотня. Пропал меткий обстрел дворца губернатора и казармы.
Зато появились новые, душераздирающие подробности! Появились убитые рабочие (кстати, в издании 1957 года про жертвы среди мирных жителей не упомянуто ВООБЩЕ. Все просто – выступили, развернулись, открыли артиллерийский огонь по дворцу, казармам, по казачьей сотне). Появились ужасы про убитых детей. Оказывается, «старый артиллерист» дядя Юзя переживал не из-за плохой стрельбы восставших! Он увидел убиенных детишек и озверел! И открыл ТАКОЙ огонь, что правительственные войска вынуждены были! Огонь, такой огонь. Интересно, из чего? Батарея артиллерийская пропала, растворилась как дым, как утренний туман. Из чего же стрелял дядя Юзя и саперы, что так напугали правительственные войска? Из винтовок? Но он же «старый артиллерист», чем он мог помочь в организации пехотного боя, да еще в городе?
Теперь о т Ом, как это все выглядело на самом деле. Информация с ресурса http://kiev-history.com.ua/index.php?option=com_content&view=article& >
«Вооруженная демонстрация началась 18 ноября выступлением солдат саперных батальонов, расположенных в крепости на Печерске. Затем к ним присоединились телеграфисты, понтонеры. Восставшие общей колонной во главе с подпоручиком Б. П. Жадановским с оружием в руках и в сопровождении оркестра направились через Демиевку в центр города. По дороге к ним присоединялись солдаты других частей. На Большой Васильковской улице путь им преградили казаки, командир которых потребовал от восставших солдат сложить оружие. Но представители саперов во главе с Жадановским ни на какие уступки не пошли, и казаки пропустили их дальше, не осмелившись прибегнуть к силе.
«Не успели мы подойти к своим,— вспоминал уже после Октябрьской революции Б. П. Жадановский,— а казаки уже расступились на тротуары, и саперы с заряженными винтовками в руках прошли своей дорогой. Эта «победа» подняла высоко дух: музыка будто веселее гремела; толпа возбужденного народа все увеличивалась».»
Далее происходит столкновение с верными правительству войсками :
«На Жилянской улице к солдатам присоединились рабочие только что забастовавшего Южнорусского завода. Когда войска вместе с окружившими их рабочими двинулись к Галицкой площади, навстречу им вышла учебная команда одного из пехотных полков, недавно переведенного в Киев, и неожиданно открыла ружейный огонь. В результате короткой перестрелки с обеих сторон около 200 человек были убиты и ранены. В частности, погибло четверо рабочих Южнорусского завода: К. Добровольский, И. Карпенко, И. Крикун, С. Любченко. Б. П. Жадановский и Ф. Н. Петров получили ранения.»
Учебная команда неожиданно открыла стрельбу! ВНЕЗАПНО! Вместо того, чтобы забрасывать цветами. Теперь о жертвах среди мирных жителей. «Вооруженную демонстрацию» саперов сопровождала толпа сочувствующих и зевак, были там и дети. Стрельба велась с обеих сторон, абсолютно неорганизованно. Были погибшие, среди них теоретически МОГЛИ БЫТЬ и дети. Однако никакие имена не указываются – вот в чем смущение. Погибшие рабочие перечислены поименно (есть у меня подозрения, что это и есть реальные жертвы среди мирных жителей). Почему никто не установил имена остальных жертв, особенно детей? Почему не попытались их сфотографировать? Получить и нотариально заверить копии свидетельств о смерти, каких-нибудь выдержек из церковных или кладбищенских реестров? Их можно было бы потом опубликовать в либеральной прессе или за границей. Похороны погибших готовились :
«В городе шла усиленная подготовка к проведению общей политической демонстрации в день похорон рабочих и солдат, погибших 18 ноября. Но узнав о намерении царских властей учинить над демонстрантами новую кровавую расправу, Киевский Совет рабочих депутатов отменил демонстрацию.»
Т.е., судя по всему, власть не скрывала и не уничтожала тела погибших. Очевидно, их подбирали на месте столкновений, либо забирали родственники из больниц и моргов. В чем же проблема с установлением личностей и точного количества?
Теперь о том, как были наказаны организаторы мятежа, в котором «около 200 человек были убиты и ранены» :
«После подавления выступления саперов в Киеве вновь было введено военное положение, проведены массовые аресты, закрыты прогрессивные газеты «Киевское слово», «Киевские новости» и журнал «Южная неделя». С арестованными участниками восстания власти жестоко расправились: в августе 1906 г. Киевский военно-окружной суд приговорил 3 солдат к смертной казни, 23 — к различным срокам каторги и 44 — к отдаче в дисциплинарный батальон.
Несколько позже судилище было учинено и над Б. П. Жадановским. Тяжело раненного руководителя выступления саперов полиция лишь 29 декабря 1905 г. сумела разыскать на опытной агрономической ферме политехнического института, где его прятали товарищи, и бросить в тюрьму «Косой капонир». Он также был приговорен к смертной казни, замененной, как и трем ранее осужденным на смерть солдатам, пожизненной каторгой.»
Всего четыре смертных приговора, все заменены на пожизненное. Дальнейшая судьба Жадановского такова :
«Февральская революция 1917 г. освободила тяжело больного Жадановского из Херсонской каторжной тюрьмы. Он переехал на лечение в Крым. Здесь Б. П. Жадановский принял активное участие в установлении Советской власти. 27 апреля 1918 г. в бою против вторгшихся в Крым австро-немецких оккупантов и петлюровцев он пал смертью героя. В октябре 1922 г. о Б. П. Жадановском рассказал В. И. Ленину старый большевик М. Б. Ханин, занимавшийся делами политкаторжан. Владимир Ильич очень заинтересовался его судьбой и посоветовал Ханину написать все, что тот помнил о каждом каторжанине. «Пришлите мне,— просил В. И. Ленин,— а я помогу опубликовать. Пусть подрастающее поколение знает, какой ценой оплачены наши завоевания».
tolstiyyoj
Итак, продолжим наши штудии текстов Паустовского. В прошлый раз мы остановились на эпопее с участием дяди Юзи в англо-бурской войне и визите Пауля Крюгера в Россию. Кстати, глава эта называется «Шарики из бузины». Дальше все будет гораздо, гораздо круче!
«Дядя Юзя, захватив с собой молодую жену-подвижницу,- так как никто,
кроме подвижницы, по мнению моей мамы, не мог быть женой такого ужасного
человека, как дядя Юзя,-уехал на Дальний Восток.
Там он участвовал в обороне Харбина во время китайского восстания, в
стычках с хунхузами, в постройке Восточно-Китайской железной дороги. Занятие
это он прервал только для того, чтобы поехать в Трансвааль.
После англо-бурской войны он вернулся на Дальний Восток, но уже не в
Маньчжурию, а в Порт-Артур. Там он работал агентом Добровольного флота. Дядя Юзя писал, что очень полюбил пароходное дело и, жалеет, что в молодости не стал моряком.»
Запомните про Порт-Артур, это важно
«Во время японской войны дядя Юзя был призван, как старый офицер, в
армию. Дочерей вместе с Сам Пью-чаем он отправил в Харбин.
После войны он приезжал в Киев навестить родных. Это был последний раз,
когда я его видел. Это было в 1905 году. Дядя Юзя плохо разбирался в политике. Он считал себя старым солдатом и действительно был им – честным, верным присяге. Когда мой отец начинал резкие и опасные свои речи, дядя Юзя отмалчивался, уходил в сад, садился на скамейку и там курил в одиночестве. Отца он считал "левее левых".
Про призыв во время японской войны тоже важно. Про обстоятельства получения военного образования и феерическую военную карьеру дяди Юзи надо писать отдельно. Про честность и верность присяге – запомните особо.
И вот дядя Юзя в Киеве, как раз во время восстания саперного батальона под руководоством подпоручика Бориса Жадановского. Дальше начинается феерия :
«В пятом году в Киеве восстал саперный батальон. К нему присоединилась артиллерийская батарея. Саперы прошли с боем через город, отбиваясь от наседавших на них казачьих частей, и остановились за Демиевской заставой.
Оттуда батарея восставших открыла огонь по дворцу генерал-губернатора и по казачьим казармам. Но батарея стреляла плохо и редко, и ни один снаряд не попал ни во дворец, ни в казармы.»
Возникает вопрос – а куда попадали снаряды? Где располагались какие-то неведомые «казачьи казармы», я не знаю, но дворец губернатора – в самом центре города, на Печерске. Если стрелять от Демиевки, то между позицией батареи и целью – густонаселенные районы. Но молчит об этом Паустовский.
«В этот день дядя Юзя, узнав о событиях, очень
нервничал, без конца курил, бродя по саду, и вполголоса бранился.
– Сопляки! – бормотал он. – Куроцапы, а не артиллеристы! Позор!»
Итак, в городе военный мятеж. Что же делает «честный, верный присяге, старый солдат»? Браниться, что мятежники не могут попасть во дворец губернатора и казармы правительственных войск. Но бранью дело не ограничилось!
«Днем он неожиданно ушел из дому, а к вечеру батарея восставших открыла, разметав сначала прямой наводкой наступавших казаков, беглый и меткий огонь по казармам, крепостным фортам и дворцу генерал-губернатора.
Смятение охватило военное командование города. Под прикрытием артиллерийского огня саперы, дело которых было тогда уже явно проиграно, рассеялись в лесах и болотах к западу от Киева.
…..
Гораздо позже мы узнали, что сердце дяди Юзи, старого артиллериста, не выдержало плохого огня восставших. Он ушел из дому, пробрался к ним, принял командование батареей и, как он выражался, «прописал ижицу» правительственным войскам.»
Это просто бесподобно! Сразу оговорюсь, что реальный ход восстания саперов был совершенно не таким, ни один источник, кроме книги Паустовского не, упоминает про наличие у взбунтовавшихся частей артиллерии и вообще о какой-либо артиллерийской стрельбе, ни со стороны бунтовщиков, ни со стороны правительственных войск.
Однако дело не в этом, а в том , как преподносит события писатель. Его книги печатались в 50-е, 60-е, 70-е годы и далее многосоттысячными, быть может, миллионными тиражами. Были они рассчитаны на детей, подростков, молодежь. Расходились по всему Советскому Союзу. Ну я, киевлянин, интересуюсь историей, и знаю, что ход восстания был совсем не таким. А все люди, которые это читали, воспринимали события именно так, через призму описания Паустовского. Вряд ли кто-то начинал копать и выяснять, как на самом деле все обстояло. Да и Интернета тогда не было.
Какая же картинка забивалась на подкорку подрастающему поколению? Как это все должно было выглядеть? Итак, сначала батарея «разметала прямой наводкой наступавших казаков». Чем «опытный артиллерист» должен был, по идее, стрелять по наступающей конной лаве? Я думаю, чем-то осколочно-разрывным, может чем-то вроде шрапнели. Итак, представим : прямой наводкой по казакам – хренась! Куски человеческих тел, конские кишки – все вперемешку, на фонарях и проводах! Бей русню! А потом – перенацелить орудия, по дворцу губернатора и по казармам проклятых урусов – огонь! Под командованием доблестных БОРИКА ЖАДАНОВСКОГО и ЮЗЕКА ПАУСТОВСКОГО!
Дальше Паустовский пишет о дяде Юзе : «Ему естественно пришлось бежать». Странно, правда? А я уж думал, его русское правительство за такие художества должно его орденом наградить. Но не наградило, видимо, опять «совершило подлость».
Теперь о дальнейшей судьбе дяди Юзи. Ну куда мог уехать «старый солдат, честный и верный присяге»? :
«Он уехал в Японию, где вскоре и умер в городе
Кобе от сердечной астмы и страшной болезни – ностальгии – тоски по родине.
Перед смертью этот огромный и неистовый человек плакал при малейшем
напоминании о России. А в последнем, как будто шутливом, письме он просил
прислать ему в конверте самый драгоценный для него подарок – засушенный
лист киевского каштана.»
Теперь подведем итоги. Что это было, Бэрримор? Можно, конечно, сказать, что это был авантюрист, путешественник, бродяга и т.п. А можно сказать и по другом – человек выполнил задание и вернулся «с холода». Можно сказать «старый, честный солдат». А можно короче и точнее – ШПИОН. Если отбросит словесную шелуху и сентиментальные сопли – чел мотается по всему миру, занимается какими-то мутными делами. Потом, под маской «добровольца из России» внедряется в окружение Крюгера, освещает изнутри (а может быть и направляет в нужное русло или срывает) переговоры с Россией. Потом – работа в Порт-Артуре (!) и служба в армии во время русско-японской войны (!!). Потом чел приезжает в Киев, возможно, координирует или прямо руководит восстанием саперов. Когда восстание срывается, бежит в Японию, в Кобе, нюхать засушенную веточку сакуры листик киевского каштана.
Вот такие вот шарики из бузины.
P.S. Да, почти все отрывки про дядю Юзю я копировал из текста книги, размещенного на сайте http://bookz.ru. А вот эпизод с меткой артиллерийской стрельбой мне пришлось перенабирать вручную из тома 3 собрания сочинений Паустовского, издания Государственного издательства художественной литературы (Москва, 1957). О том, почему это так, поговорим в следующий раз.
Хорошо пишете. Разделяю любовь к РИ и Киеву 🙂
В СССР позднем ещё была популярна польский же книжный сериал про Томека.
Юный поляк Томек с отцой покоряют ещё дикую Африку, Австралию, Южную Америку. Про фронтир и всё такое. Ну и «бей русню!» в полный рост.
Эти книги я в детстве перчитывал раз по пятдесят каждую. Конечно, про "бей русню" (кстати, это цитата из текстов номины_обскура 🙂 смог оценить уже только сейчас. Надо будет про эти книжечки сделать пару постов.
Особо замечательна книжка про Томек в Сибири. Там много прекрасного. И как они жандарма убивают. И как помогают англичанам переправлять оружие в Среднюю Азию (правда, Томек устыдился и повынимал у винтовок затворы. И истоиические сноски про восстания польски ссыльных в Сибири, там с таким энтузизамом рассказывается, как они героически согнали русских жителей в церковь и обещали сжечь живьем, если проклятые царские сатрапы их не выпустят за границу (я не шучу)
Сейчас посмотрел, оказывается Шклярский всё это в ПНР в 60-е годы писал!
Я-то думал, это он в конце XIX – начале XX века писал про героических современников на фронтире цивилизации и дикости. Как Майн Рид или Джек Лондон.
Да, это уже в позднесоветское время издавали.
Там еще момент из этих книжечек. Они чего в Сибирь поперлись? Вызволять с каторги или из ссылки, я уж не помню, двоюродных брата и сестру Томека, к-рых кровавый царский режим держал в узлище за революционную деятельность.
А в следующей книге они все вместе поплыли в Папуа, охотитсьс яна райских птиц. И их в какой-то атолл загнали какие-то пираты или бандиты и не выпускали. И решили они потихоньку подплыть к их шхуне и заминировать им руль.
И тут сестричка Томека и говорит : "Я смогу сделать мину, я же в России во время революции научилась формирвать бомбы. "
Нормально так, спокойно между делом в детской книжке
Вот, я нашел этот замечательный отрывок. Книга "Таинственное путешествие Томека", обсуждают героические подвиги своих предков в Сибири :
"Многие из нас готовили побег и бунт, и знаете, кого мы брали за образец? Вашего земляка Беневского [35 – Маурицы Аугуст Беневский родился в 1746 г. в Вербове (Словакия, в то время на территории Венгрии) в семье кавалерийского генерала, женатого на баронессе Равай. В молодости служил в австрийской армии, некоторое время гостил в Польше у своего дяди. После недолгого пребывания в Венгрии поехал в Гданьск, Амстердам и Плимут, где изучал мореходное искусство. Беневский собирался выехать в Восточную Индию, но его вызвали в Польшу, где он присоединился к Барской конфедерации. За успешные бои под Ланцкороной и Краковом, он был произведен в генерал-квартирмейстеры. В одном из боев под Краковом, Беневский попал в русский плен, что произошло 19 мая 1769 г. Его вывезли в Казань, после заключили в Петропавловскую крепость, а потом сослали на Камчатку, откуда ему удалось счастливо бежать. Погиб Беневский на острове Мадагаскаре, где его предательски застрелили французы, позавидовавшие ему успехов на острове.], бывшего участника Барской конфедерации!
– Неужели?! Ведь наш Беневский бежал отсюда больше ста лет тому назад! – удивился боцман.
– Да, вы правы, но его бегство, получившее тогда известность во всем мире, особенно поразило умы ссыльных в Сибири. Многие из них стремились ему подражать. Когда в отчаянных головах зарождались фантастические планы бунта, они часто вспоминали Беневского.
– Действительно, у Беневского была голова на плечах. Он здорово надул своих преследователей, – сказал боцман. – Это верно, что такие истории укрепляют мужество человека.
– В Англии я читал записки Беневского, но очень хотел бы еще раз услышать от вас подробности его побега, – попросил Томек. – Я очень люблю такие рассказы.
– Я поддерживаю просьбу Томека, – горячо сказал боцман. – Прополосните-ка горло, а мы слушаем!
Боцман наполнил ромом рюмку Некрасова. Капитана не надо было долго упрашивать; он закурил трубку и начал рассказ:
– Попав в плен, Беневский сразу же задумал побег. Как только его привезли в Казань, он связался с местными татарами и находившимися там польскими ссыльными, с помощью которых хотел вызвать вооруженное восстание и облегчить себе побег. Но кто-то выдал заговор. К счастью, Беневский вовремя уехал в Петербург. Там он разработал новый план побега, на этот раз на голландском корабле. И опять ему это не удалось из-за предательства капитана корабля. Обер-полицмейстер Чичерин арестовал Беневского. Его посадили в крепость и отдали под суд. В качестве опасного политического преступника его приговорили к ссылке в Усть-Большерецк на Камчатке.
В беспокойном уме Беневсекого возник новый план побега. Он привлек к этому делу некоего Хрустеева и находившегося в ссылке уже больше пятнадцати лет Казимежа Бельского, бывшего чиновника польского короля. С их помощью он организовал заговор, который охватил широкие круги ссыльных. Деятельность Беневского была облегчена его близким знакомством с семьей губернатора. Дело в том, что молодая Афанасия влюбилась в него без памяти. Вынужденный необходимостью, Беневский некоторое время скрывал от нее, что уже был женат. Возможная опала губернатора свела бы на нет все его планы. Он намеревался ни больше, ни меньше, как захватить в порту корабль и бежать на нем с Камчатки. Однако заговор был раскрыт. Несмотря на это, Беневский отнюдь не растерялся! Он вступил в открытую борьбу. ГУБЕРНАТОР НИЛОВ ПОГИБ. ВО ГЛАВЕ ДОВЕРЕННЫХ ЛЮДЕЙ БЕНЕВСКИЙ ОКРУЖИЛ ЦЕРКОВЬ, В КОТОРОЙ В ТО ВРЕМЯ НАХОДИЛИСЬ СЕМЬИ РУССКИХ ЧИНОВНИКОВ, И ПРИГРОЗИЛ, ЧТО СОЖЖЕТ ИХ, ЕСЛИ СОЛДАТЫ НЕ СЛОЖАТ ОРУЖИЕ.Таким образом Беневский овладел городом.
Захватив корабль, стоявший в порту, Беневский погрузил на него запасы продовольствия, вывесил польский флаг и, дав салют из двадцати пушек, отчалил вместе со своими друзьями. С Беневским бежала также и Афанасия, которая даже после того как она узнала, что Беневский не может на ней жениться, пожелала сопутствовать ему в качестве приемной дочери
